внимательно слушал Горыныча. И уяснил себе, что взять в будущее нельзя
только электропроводящие вещества. Алмазы, рубины и тому подобные вечные
ценности являются диэлектриками и существуют вне времени, практически не
подвергаясь его влиянию. Вот их?то он и собрался забрать с собой.
Поскольку Остапом Бендером мент Рабинович не был, то и знать не мог тысячу и один способ совершенно законного изъятия денег у населения. Сеня привык к тому, что для быстрого обогащения все цивилизованные люди используют единственный способ: грабеж. Во всех его проявлениях. Именно им Рабинович решил заняться!
Нет, вы не подумайте плохого! Хотя жадность добрейшего Сеню и обуяла, он не собирался отбирать у людей последнее. Он просто хотел заставить поделиться нечестно нажитым добром зажравшуюся местную знать. Ну и попутно осчастливить некоторое количество обездоленных.
Именно это Рабинович и втолковывал Жомову. Иван его усердно слушал первые тридцать секунд. Затем пару минут изображал подобающее внимание. И наконец на все плюнул.
— Слушай, Сеня, мне по фигу все, что ты там придумал! — отмахнулся
Ваня рукой от вошедшего в раж Рабиновича. — Делай что хочешь. Главное, чтобы бухнуть и повеселиться можно было!
Вот таким несложным образом маленький отряд и начал обрастать аборигенами, словно черепаха пиявками. Жомову, как главному специалисту по карательным акциям, доверили набор рекрутов.Чем привели его в неописуемый восторг. В разбойничий лагерь вместо трех отлучавшихся вернулось тринадцать человек. Попов немало удивился пополнению. Но когда Рабинович поведал ему свой план (утаив, естественно, истинный смысл экспроприации), радостно согласился.
В конце концов, в его задачи входило в основном наблюдение за приготовлением пищи и изобретение всяческих взрывчатых веществ. Последние Рабинович собирался использовать в качестве главного аргумента против солдат объединенной армии. Однако здесь и поджидало Сеню величайшее в жизни разочарование!
— Забудь! — уверенно развеял мечты Рабиновича бессердечный Попов. — Я технологию приготовления ни хрена не знаю. Состав пороха, например, еще могу назвать, но нужных пропорций добиться не поучится. Я не камикадзе, чтобы испытывать все на себе. Единственное, что я могу изготовить со спокойной душой, так это самогон тройной очистки…
— А вот это дело! — обрадовался Жомов, не обращая внимания на перекосившуюся физиономию Рабиновича. — Ты этим, Андрюша, побыстрее займись. Единственным, кто возразил против Сениного плана заниматься грабежом на большой дороге, оказался Грифлет. Он долго и витиевато изъяснялся, но итог получился один: дескать, не все еще рыцари утратили свою честь после исчезновения короля Артура. Грифлет заявил, что свято чтит заветы Круглого стола и попрать их не сможет.
Грифлет заявил, что свято чтит заветы Круглого стола и попрать их не сможет.
— Сэр Робин, я давал вам клятву быть верным вассалом, — опустив голову, печально проговорю рыцарь. — Я, конечно, понимаю, что ваше дело правое и победа будет за вами, но взять добычу в честном бою благородно. А отбирать ее у беззащитных прохожих недостойно звания рыцаря. Позволить себе замарать чистое имя я не могу.
— Брось, Гриф, фигню пороть! — попытался вразумить его Жомов. — Я тебе такие бои обеспечу, что мало не покажется!
Однако рыцарь был непоколебим и отступать от своих намерений не собирался. Смиренно встав на одно колено, Грифлет попросил Рабиновича снять с него клятву и отпустить… послушником к «святому отцу».
Увидев направленную на себя железную клешню рыцаря, Попов едва не подавился куском свинины. Андрюша то ли от удивления, то ли от недостатка воздуха так выпучил глаза, что стал похож на рака — вареного, если еще учитывать цвет его кожи.
— Андрюша, только свистеть не вздумай! — заметив портретное сходство
с неким персонажем, обожающим «Вальс венского леса», взмолился Рабинович.
— Греха потом не оберешься… Принимай нового подчиненного. А то земля сырая! Пока он скрюченный стоит, еще коленка, не дай бог, заржавеет. Не разогнется потом.
— Какой «послушник»? Какой «святой отец? — сумев наконец выплюнуть кусок мяса не без помощи третьей головы Горыныча, приложившейся с размаху к «святейшей» спине, взмолился Попов. — Я и молитвы?то ни одной не знаю!
— Ну и что? Не прогонять же человека из?за этого, — Рабинович с тяжелым вздохом развел руки в стороны. — Будешь ему на ночь песни Булановой петь. А чуть позже и репертуар Пугачевой разучите.
Как у нее там? «Позови меня с собой»? Вам как раз в тему будет. Вторая «причина» пополнения нашего отряда лежала корнями во вчерашнем побеге из застенков Камелота и появилась в лагере за несколько минут перед тем, как новое формирование Рабиновича собралось менять место дислокации. Едва сокровища разбойников загрузили на повозку, как на поляне перед изгородью появились около десятка оборванных проходимцев с мечами в руках. Не говоря ни слова, они бросились к телеге, имея явно агрессивные намерения.
Рабинович, увидев столь безнравственное покушение на народное добро, бросился им навстречу. Однако Грифлет его опередил. С истошным криком — «за римско?сарацинскую церковь!» — он выкатил из ножен меч и встал перед кучкой оборванцев. Рыцарь, видимо, забыл о том, что он теперь смиренный послушник, и взялся за свою старую работу: рубить головы и заниматься членовредительством.