— Э?ей, Сена, да?авна нэ видэлись! — заорал Армен, распахивая дверь.
— Шито так рэдка заходищь?
Что врешь?то, гад? На прошлой неделе только были. Ну ладно. Не буду им мешать. Может быть, хоть сегодня про «Сникерсы» забудут.
— Служба, Армен, — вздохнул Рабинович. — Сам понимаешь…
— Панымаю, Сена. Панымаю! Тяжело вам, — зацокал языком Армен. ?
Захады, па?асыдым, па?аг?варым! Чаем тэбя напою. Ха?арощий чай. Нашел чем мента соблазнить!.. Извините, не сдержался. Дальше все пошло по?писаному. Мой Сеня вежливо отказывался. Дескать, какие тут могут быть разговоры? Дескать, икорки черненькой для семьи надо купить. Да еще и балычка не забыть. Омара мать, опять же, просила найти… Угу. На дороге эти омары валяются! Сеня, ты мать?то когда в последний раз видел? Когда она горшок за тобой выливала? Извините, опять не сдержался. Сил никаких не хватит одно и то же раз в неделю слушать. Ну, скажите мне, откуда у ларечника черная икра и омары? Он же не на траулере работает. Даже не министр путей сообщения.
Кончится все сейчас так же, как и всегда. Понятливый Армен (ментам
ведь тоже кушать хочется!) положит Рабиновичу в пакет пару пачек крабовых палочек, банку тушенки и еще какой?нибудь дряни. Без водочки, конечно, не обойдется. А потом умный Рабинович меня же и заставит этот пакет тащить. Думаете, для чего он меня сюда привел? Уж, конечно, не «Сникерсы» трескать. Я слушал их болтовню, стараясь придать морде выражение безразличного высокомерия. Знаете, такое еще у пятнистого дога бывает, когда ему жутко в туалет хочется, а в самолете ни одного приличного столба нет. Сидел я на холодном асфальте и ни на кого не смотрел. Не дай бог, еще Армен решит, что я внутрь ларька прошусь. Тогда от шоколадки точно не отмажусь!
Хорошо, хоть хвост не купированный. Подстелить есть что. А то от этих посиделок все можно отморозить и ларингит подхватить. Или кое?что и посерьезней.
Рабинович доприбеднялся! Армен подцепил его под руку и потащил внутрь ларька. Ну и скажите, господа хорошие, на кого вы после этого похожи? Увидев, что Сеня закрывает за собой дверь, оставляя меня на улице, я чуть хвостом от радости не завилял.
Хорошо хоть, сидел на нем, а то совсем бы опозорился.
Думаю, пронесло на этот раз. Внутрь с собой не потащат. Значит, и жрать ничего не заставят. В кои?то веки?
Однако не тут?то было!
— Э?эй, Сена, пачему друга на дорогэ оставляищь? — распахнул дверь Армен.
— Иды сюда, собачка!
Гад! Так бы и вцепился в седалище! И за открытую дверь, и за
«собачку» тоже.
Рабинович пропустил меня внутрь и потер замерзшие руки. Придирчивым взглядом он тут же произвел естественный отбор содержимого прилавков. Но куда более привередливо высматривал то, что Армен клал в пакет.
Ларечник пытался сохранить невозмутимое выражение лица, что ему не
очень хорошо удавалось. Впрочем, чего бы ему расстраиваться? «Спикерc» мне
уже сунул.
Бегать по улице и искать завалившегося под листву омара для мамы Рабиновича не пришлось. А остальное — «потери при транспортировке». Даже не каждый налоговый инспектор придерется!
Как я предполагал, в пакет полетел стандартный набор. Как бы сказали японцы: «песня розовых лепестков для желудка, которую только что прервал плавный полет долгожданного кирпича». Думаю, дальнейшие комментарии излишни. Даже водка оказалась чукотско?кавказского разлива. Впрочем, как раз это Рабиновича и не интересовало. Какая разница, какого она качества? Главное, что ее целых три бутылки.
Да, забыл сказать! У моего суверена со товарищи (то бишь с Поповым и Жомовым) десятого ноября — Ежегодные Всегородские Игры Вымогателей. Смысл их заключается в том, что нужно принести на праздник побольше выпивки и закуски.
Причем на халяву. Проигравшему наливают на полстакана меньше. И это при каждом разливе!
Попов однажды попробовал жульничать. Моего?то Рабиновича им с Жомовым только один раз обставить удалось. А обычно Попов и проигрывает. Так вот, на свои кровные, честно заработанные рубли он купил в дешевом супермаркете литр «Русской». Все бы ничего, но продавщица, стерва, додумалась ему в пакет кассовый чек бросить. И это еще не беда! Но вот чек, мерзавец, прилип к донышку запотевшей бутылки.
Вы думаете, что Попова поблагодарили за такое самопожертвование? Ошибаетесь. Осудили, предали обструкции и из этих двух бутылок не налили ни капли. После этого бедняга Попов три дня не выходил на работу. Видеть никого не хотел! Я уж грешным делом бояться начал: не повесился ли? Табельное оружие?то у него в отделе осталось.
В долг брать добычу тоже запрещается. Жомов однажды по своей
омоновской привычке у пьяного мужика поллитру экспроприировал. Не хватало
ему до полного набора. А когда пьяному с земли подняться разрешил, то чуть
не обалдел: оказалось, что собственного тестя ограбил!
Возвращать поллитру было жалко, и Жомов предложил тестю отдать ему
эту бутылку взаймы. Тесть у него мужик сговорчивый. Особенно после того,
как по шее получит. Бутылку?то он отдал, но вот предупредить забыл, что
его за поллитрой жена послала.
Теща, в отличие от тестя, у Жомова боевая. Сам видел и близко
подходить боюсь — того и гляди покусает. Так вот, она на следующий день не