На самом деле причина Сениной настойчивости в установлении времени отправления домой была несколько иной. И видели ее все, за исключением разве что Мурзика, который, предчувствуя возвращение на питание собачьим кормом, спешил побольше слопать всякой живности и не гонялся по лесу разве что за кузнечиками.
А Рабинович в это время старался держаться подальше от Ровены. Каждый раз встречаясь взглядом с печальными, но такими умными глазами принцессы, Сеня покрывался гусиной кожей и не знал, куда спрятать собственное смущение. Было ясно как божий день, что им суждено расстаться. И растягивать момент прощания у несчастного Рабиновича не было сил.
Ровена понимала, что конец ее лесным приключениям когда?нибудь должен наступить. А поскольку к природе это дитя было много ближе остальных, то факт того, что после исчезновения «милого Робина» она проснется в своей постели и забудет обо всем, что с ней было, не вызывал у Ровены никаких сомнений.
Она знала, что попала в сказку, и никакие чудесные превращения не вызывали у нее нареканий. Потому что сказки должны кончаться. В общем, принцесса смирилась с расставанием. Хотя в глубине души верила, что когда?нибудь «милый Робин» вернется к ней. Он, конечно, будет в другом обличье, но она его непременно узнает. И тогда они будут жить «долго и счастливо и умрут в один день».
Глядя на мытарства Рабиновича, Попов наконец не выдержал. Он отвел Жомова в сторону и что?то долго ему объяснял. Ваня некоторое время смотрел на друга с выражением голодной бродячей кошки, оказавшейся вдруг в центре банкетного стола в абсолютном одиночестве.
Ваня некоторое время смотрел на друга с выражением голодной бродячей кошки, оказавшейся вдруг в центре банкетного стола в абсолютном одиночестве. То бишь с полным отсутствием понимания! Когда же до Жомова наконец дошло, что от него требуется, он лишь пожал плечами и повернулся к Рабиновичу.
— Сень, можно тебя на пару слов? — максимально вежливо попросил он.
Рабинович, отродясь не слышавший от Вани таких вежливостей, едва не поперхнулся.
— А че вам надо?то? — Сеня подозрительно посмотрел на Жомова, ожидая какого?то подвоха. — Самогонки все равно не налью!..
— Да пошел ты в постовые со своей самогонкой! — заорал на него Жомов,
и у Сени отлегло от души. — Иди сюда, те говорят. Сто раз, что ли, просить?
— Короче, че с принцессой будем делать? — с простотой русского дурачка спросил Иван, едва Рабинович подошел поближе.
— А что с ней делать нужно? — состроил наивную рожу Сеня, словно совершенно не понимал, о чем идет речь.
Рабинович ждал этого вопроса давно, но так и не придумал ответа. Вся хитрость и изворотливость, которую молва приписывает его соплеменникам, куда?то пропадала, едва при Рабиновиче начинали говорить о принцессе.
Сеня прекрасно понимал, что в формулировке «кровь девственной принцессы, добытая посредством серебряного креста» кроется двойной смысл, но разгадать его сути не мог.
То ли влюбленность замутняла трезвость мышления хитроумного кинолога, то ли он на самом деле был намного проще, чем пытался казаться. Однако, раздумывая над этим компонентом зелья, Сеня никакого варианта его получения, кроме самого пошлого, придумать не мог. А для его осуществления следовало быть отъявленным садистом. Каких, естественно, в данной компании не водилось.
— Ты мне разум портянками не заматывай! — возмутился Сениной
невинности Жомов. — По морде твоей хитрой вижу, что прекрасно понимаешь, о
чем я говорю.
— Сеня, ты действительно дурачком не прикидывайся, — поддержал Ваню Попов.
— С этим нужно что?то решать…
— А у вас есть какие?нибудь предложения? — ехидно полюбопытствовал Рабинович.
— Ты у нас умный, вот и предлагай, — пробурчал Попов. На некоторое время все трое замолчали. Мысли, похоже, в голове у них крутились одинаковые. Из чего можно было сделать вывод о том, насколько сильно идентичный образ жизни и выбранная профессия влияют на образ мышления. Каждый из ментов думал об одном и том же, но высказывать свои соображения вслух никто не собирался.
— Я не позволю принцессу крестом мучить! — наконец, собравшись с
духом, выпалил Рабинович. — За что ж так над девчонкой издеваться? — Так,
значит, остаемся? — зло спросил Попов. — Мучились, мучились, и все твоему
Мурзику под хвост?
— А это уж как получится! — заорал на него Рабинович. — Если хотите домой попасть, то вам придется меня оглушить, потом связать и самим добывать у нее эту гребаную кровь!
— Нет уж, родной, — завопил в ответ Андрюша. — Твоя принцесса, ты с ней и занимайся.
— Тише, петухи, — рыкнул на обоих Жомов. — Услышат вас еще! Однако одергивать спорщиков было уже поздно. Грифлет, меривший поляну шагами и погибающий от чувства собственной ненужности, услышал кусок разговора и направился в их сторону. Попов с Рабиновичем приближающегося рыцаря заметили и обменялись друг с другом уничижающими взглядами. Поскольку для такой ситуации ни тот ни другой не обладали соответствующим словарным запасом.
— Благородные сэры, насколько я понял, речь между вами идет о том,
кому следует добыть несколько капель крови Ровены? — Это прозвучало больше