— Че орете, благородные рыцари? — наконец раздался поблизости от гауптвахты голос слуги, а затем на краю ямы показалась и его лохматая голова. — Скучаете, что ли?..
Жомов, собравшийся запустить камнем и в слугу, едва сумел удержать руку.
Но вот не выругаться он не смог: окруженная светом звезд, словно лик святоши нимбом, сквозь прутья решетки в яму заглянула ухмыляющаяся физиономия Кауты.
— Ты, грязный, вонючий, проклятый сакс, — с угрозой в голосе полюбопытствовал Иван, — пришел отыграться за то, что я тебе в деревне рыло начистил?
— Ну вот! Так всегда: бритты что?то натворят, все в этом саксов обвиняют, — обиделся Каута. — Я, что ли, вас сюда посадил?
— Ты что здесь делаешь? — удивленно спросил Рабинович, крайне заинтересованный происходящим. — Тебя же в деревне оставили…
— Правильно, оставили, — согласился сакс. — Вот этот здоровый и бестолковый благородный господин согласился взять меня в услужение. А потом бессовестно бросил, едва бриттские свиньи его в гости пригласили. А я слов назад не беру. Сказал, что буду служить? Значит, буду служить.
Позвольте полюбопытствовать, сколько вы еще тут торчать собираетесь?
— Во охренел! — удивился Жомов. — Мы что? Отсюда спокойно выйти можем?
— Конечно, — Каута посмотрел на друзей, словно на сумасшедших. — Вы никогда о суде рыцарской чести не слышали, что ли? Вот темнота!..
В течение следующего получаса сакс, как мог, пытался объяснить троим «сарацинам», что такое рыцарский суд чести. Попов постоянно перебивал его и не замолчал, пока не получил сразу все три порции овсянки (не считая миску Мурзика). Жомова с Рабиновичем убогая пища уже не интересовала. Они получили шанс выбраться из заточения и ни о чем другом теперь думать не могли.
Оказывается, просто так в яму можно посадить только рядового простолюдина. Людям благородным полагается суд, на котором обвиняемый и истец мочат друг друга без зазрения совести копьями, мечами, топорами и всем остальным, что попадется под руку, доказывая свою правоту.
Главным судьей их поединка является сам Господь Бог. Ибо, если обвиняемый невиновен, то «праздный судия» вложит победу в его руки: в противном случае верх одержит истец. Помимо головы обвиняемого, на этом суде выясняется дальнейшая судьба его имущества. Если же подзащитный невиновен, то ему обязаны выплатить компенсацию за моральный ущерб из средств противной стороны.
— Ни хрена себе! Это сколько же я народу бы пересажал, если бы у нас такая судебная практика была? — удивился Жомов.
Рабинович в самых ласковых выражениях попросил Ивана «заткнуть пасть».
— А если Бедивер откажет нам в таком суде? — поинтересовался Сеня у Кауты.
— Не откажет, — уверенно ответил сакс.
— Не откажет, — уверенно ответил сакс. — Его тогда к Круглому столу короля Артура и близко не подпустят. К тому же всеобщему осуждению предадут и будут его знамя везде кверху ногами вывешивать.
— Его бы самого кверху ногами куда?нибудь повесить, — проворчал Жомов.
— И я про то же! — согласился с ним Каута, оскалившись в злобной усмешке.
— Но ведь короля Артура нет в стране? — засомневался Рабинович. — Наплюет Бедивер на все законы и не станет нас слушать!
— Не наплюет, — успокоил его Каута. — Его потом соседние рыцари так оплюют, что любой верблюд результату позавидует!..
— Тогда мчись к этому уроду и скажи, что мы требуем поединка, — самодовольно приказал Кауте Рабинович.
— Чур, я с ним биться буду! — закричал Жомов, на что получил решительный отказ.
— Нет, Ваня, я вас в эту историю втянул, мне и обратно всех вытаскивать! — благородно предложил Рабинович.
Возразить на это Жомову было нечего.
— Да прекратите вы орать? — недовольно проворчал Попов. — У меня от ваших воплей кусок в горло не лезет!
Каута оказался прав. Получив такой вызов от «сарацинов», Бедивер отказаться не мог. Скрипя зубами от злости на того козла, который имел наглость просветить чужестранцев по поводу местных законов, и пообещав оторвать подлецу голову, если его найдет, Бедивер согласился на поединок. Уже через час после разговора с Каутой троих друзей достали из ямы и отконвоировали в ту самую комнату, где они провели ночь после пиршества, оказавшего такие роковые последствия на всю их дальнейшую судьбу. «Сарацинам» даже все их имущество вернули. Включая и те девять золотых, полученных по контракту. Сеня за этим особо проследил.
— А пожрать что?нибудь дадут? — полюбопытствовал Попов у одного из слуг. — А то у меня желудок до размеров куриного усох!
Поесть не дали. Оказывается, перед поединком следовало поститься. Чтобы предстать на ристалище чистым и телом и душой! Андрюша, конечно, поворчал о том, что биться будет Рабинович. Дескать, пусть он один и постится. Но его уговоры ни к чему не привели. Видимо, жадина Бедивер просто решил сэкономить припасы!
Утро в день поединка выдалось дождливое. Мелкие капли не переставая сыпались из низких и серых, словно милицейская форма, облаков. Ристалище, хотя и утоптанное копытами лошадей сильнее, чем футбольное поле взбесившимся «Спартаком», мгновенно разбухло. К десяти утра по нему уже смело можно было плавать на байдарках. Чтобы хоть как?то привести его в божеский вид, полгорода принялось таскать на ристалище песок в плетеных корзинах.