Как я понимаю, кукушка — птица хитрая и трудноловимая. Хотя, может быть, это потому, что она, как тот Неуловимый Джо из анекдота. Слышали?.. Сейчас расскажу!
Едут два ковбоя по прерии, а навстречу им третий. Один из пары говорит другому:
— Смотри, это Неуловимый Джо скачет.
— Неуловимый, это потому, что его трудно поймать?
— Нет, что ты! Просто он на хрен никому не нужен…
Ха?ха?ха! В смысле: гав?гав?гав! Не смешно? Ну и ладно.
Так вот, мне было страшно интересно, как ловят Неуловимую Птицу Кукушку.
Любопытство, думаю, вполне естественное, и я сунул нос под руку
Аллана, чтобы посмотреть, чем это иомен занимается. А поскольку зла никому не хотел и, более того, собирался вместе с Алланом пойти ловить кукушку, то мне совершенно непонятны те грубые слова, которыми встретил мое любопытство Аллан.
— Ах ты, псина противная! — завизжал иомен так, словно я по меньшей мере обставил его в стрельбе из лука. — Куда башку свою дурную суешь? Всю ловушку мне изодрал!
Ой?ой?ой! Какие мы нежные! Стоило из?за какой?то пары ниток такой крик поднимать? И не больно?то мне хотелось посмотреть, что ты там делаешь. Тут еще и Сеня на меня закричал. Так что я с чистой совестью обиделся на всех и пошел приставать к Горынычу. У монстра тоже было не игривое настроение.
Он сбежал от меня на стол и стал призывать Рабиновича навести в семье порядок.
Сеня, естественно, не преминул показать, кто у нас «альфа?лидер», и занялся моей дрессурой. Ну и кот с ним! Хоть какое?то развлечение да выпало на мою долю…
Каюсь — грешен! Повреждения, нанесенные мной снасти для ловли хитрой птицы?кукушки, оказались более серьезными, чем мне представлялось поначалу. Аллан провозился с ремонтом своей ловушки почти до обеда, постоянно бормоча себе под нос, что «у благородных свои причуды», а он бы «такого кобеля кнутом ременным отхлестал». Никто, кроме меня, этого не слышал. А я не обижался. Ну что теперь поделаешь, если у человека расстройство нервной системы? Вся остальная компания, за исключением Попова, по большей части бездельничала, бесцельно слоняясь из угла в угол. Пещера от этих перемещений стала чем?то напоминать наш участок внутренних дел в пятницу вечером. Вроде все бегают и изображают каторжный труд, а на самом деле работа закончилась еще с утра, и теперь каждый ждет, когда наконец можно будет умчаться домой.
Исключения составляли только дежурные. Они роились в «аквариуме» и рассыпались язвительными репликами по поводу каждого, кто заходил туда и уведомлял, что отправляется «поработать со свидетелями» и обратно не вернется.
А уж своим мрачным видом каждый из дежурного наряда мог бы легко оставить позади знаменитый замок Дракулы.
Ярким образчиком именно такого состояния души и являлся Попов. Усердно листая мерлиновские книги, Андрюша пытался понять хоть слово из рецепта приготовления философского камня и страшно раздражался, когда кто?нибудь из праздношатающихся попадался в его поле зрения. А если учесть, что единственный стол в пещере стоял как раз в самом ее центре, то становится ясно, что раздражение Попова постоянно и усердно подпитывалось.
— Сеня, по?моему, кто?то собирался идти за куриными яйцами! — не выдержав, наконец, всеобщего безделья в период собственной страдной поры, завопил Андрюша на всю пещеру. — Тебе не кажется, что уже пора отправляться?
— А куда ты гонишь? — Рабинович удивленно осмотрел Попова с ног до головы.
— Кукушки?то еще нет…
— Кукушка к вечеру будет, — мрачно пробормотал Аллан, заканчивая починку силков. — Поймал бы уже к обеду, если бы не этот пес. Сэр Робин, не хочу, конечно, вас учить, но я бы на вашем месте выдрал эту собаку как следует. Для повышения дисциплины.
— Ты меня еще жить поучи! — рявкнул Рабинович (ага! не трогай наших!).
Впрочем, Сеня тут же успокоился. — Пойми ты, Аллан, Мурзик не просто пес. Это часть меня самого. А если он тебе что?то испортил, то, поверь, сделал это не со зла. Он еще растет и поэтому страшно любопытный. Если хочешь, я за него извинюсь.
Ой, мамочки! Растрогал…
Аллан пробормотал себе под нос что?то невразумительное и вновь склонился над силками, явно смущенный последними Сениными словами. Я тоже признаться, не ожидал хоть раз в жизни услышать, что мой Рабинович заговорит в таком тоне с практически посторонним человеком и был немало тому удивлен. Даже хвостом завилял от растерянности. Что при нормальных обстоятельствах себе редко позволяю. Однако были вокруг и другие, удивившиеся больше моего! Жомов осторожно подошел к Рабиновичу и старательно осмотрел его с ног до головы. Ваня стряхнул пару пылинок с формы моего хозяина, расправил у него манжету и поддернул штаны.
Ваня стряхнул пару пылинок с формы моего хозяина, расправил у него манжету и поддернул штаны. Сеня с удивлением наблюдал за этими манипуляциями над собой, явно не понимая, чего хочет Жомов.
А Ваня чуть повернул Рабиновича на свет и снова придирчиво окинул его взглядом. Затем, поплевав на кончики пальцев, Жомов осторожно коснулся Сениного лба и тут же отдернул руку, словно боясь обжечься.
— Нет. Вроде температура нормальная и с виду все в порядке, а говорит как?то странно, — сделал свое заключение Иван. — Сеня, сознайся, ты, случаем, не влюбился в кого?нибудь? Например, в Горыныча? А?..