От этого истошного вопля Аллана все без исключения подпрыгнули на месте. У
Жомова отвалилась от удивления челюсть. Да причем так, что едва не отдавила ему ноги. Попов, не дойдя до входа в пещеру, залег, словно красный партизан, и стал шарить по ремню в поисках несуществующего пистолета. Первым пришел в себя Рабинович. Он одним прыжком подскочил к иомену и без замаха ударил его тыльной стороной ладони по губам.
— Гад, — прошипел Сеня. — Еще раз такое услышу, череп тебе снесу!
— Извините, маса, — потупил глаза Аллан. — Больше этого не повторится…
— Ты че сказал?то? — шепотом спросил иомена Каута, едва Рабинович отошел в сторону.
— Святая Дева Мария, — испуганно покосился на Сеню Аллан. — А ты думаешь, я сам знаю? Словно кто?то вместо меня говорил…
— Вот и я так думаю, — облегченно выдохнул сакс. — Ведь какая же из сэра Робина масса? Масса у нас сэр Джом…
В общем, как бы то ни было, но бойцы разбитого рыцарского войска заработали после случившегося в пять раз быстрее. У них не ушло и пяти минут на выкапывание последней партии корявневской рассады. Вскоре все остатки доблестного ранее воинства собрались около того самого дерева, где сидели все три их предводителя.
— Ну и че с ними будем делать? — снова полюбопытствовал у Рабиновича Жомов. — Вешать вроде жалко, топить негде, а расстреливать нечем. Хотя можно из луков перестрелять. Так же, как они нас собирались. При этих словах большая часть и без того перепуганных стражников попросту бухнулась на колени. Правда, глядя на грозную жомовскую дубинку, никто из них ни слова не решился произнести, но зрелище все равно было впечатляющим. Этакий галл перед поверженной армией Рима!
— Да пусть валят на все четыре стороны, — отмахнулся рукой расстроенный Рабинович. — Они же теперь просто легенда. Будут языками трепаться, попадут в психушку, как Попов пророчил. Если, конечно, подобные заведения уже есть.
— Ничего! Если нет, то подождут с недельку, и все у них появится, — усмехнулся Жомов и заорал на застывшую толпу:
— Пошли вон, сволочи! Чтобы и дух ваш тут не пах…
Оружие и амуницию незадачливым воякам, естественно, не отдали. Да они и не вспомнили о своем снаряжении, припустив во всю прыть через довольно густой подлесок так, что в прямом и переносном смысле засверкали пятки.
При этом Мордред, Бедивер и Галахад, затерроризированые Жомовым вкупе с Рабиновичем, неслись впереди «планеты всей», позабыв о рыцарской чести и достоинстве. А куда деваться? Жить всем хочется.
— Мальчики, а что? Все уже ушли? — раздался позади друзей, заинтересованно наблюдавших за бегством посрамленного воинства, нежный голосок Ровены. Все, как один, обернулись. — Вот и хорошо. А то такую кучу народа мне кормить нечем бы было. Так вам обед подавать?
— Какой обед? Проехали. Ужин уже, — пробурчал Попов, за что и получил от Рабиновича хорошего тычка.
Попов был прав, но наполовину. Время действительно перевалило далеко
за полдень, но в Англии именно сейчас и было принято обедать. Вот такие у
них тут странные порядки.
Поздний обед или ранний ужин — кому как нравится — было решено
провести на свежем воздухе. Пещера Мерлина была затянута таким дымом, что
брянский туман по сравнению с ним показался бы ясной погодой.
Единственным, что заставило Андрюшу погрузиться в его пучину, были опасения в целостности приготовленной пищи. Попов страшно переживал, как бы кто не съел лишний кусок до начала распределения порций. И хотя он неусыпно бдил каждое движение добровольных официантов, не возмущаться при дележке пищи Андрюша не мог.
— Вы совсем из меня лоха делаете? — возмутился Попов, едва Рабинович протянул ему тарелку. — Да ты своему псу больше положил, чем мне! Мурзик, естественно, заворчал на жадного эксперта?криминалиста, но возмущение пса никто не поддержал. Поскольку все уже давно привыкли к тому, что Андрюше еды всегда кажется мало. Сеня даже не посмотрел в сторону Попова. Он преспокойно положил порцию себе (последнему, но горячо любимому!) и, усевшись на то самое место, где еще недавно размещались три пленных рыцаря, принялся есть.
Единственным, кого ничуть не очаровали кулинарные потуги милой
Ровены, оказался Горыныч. Он слопал свою порцию в один присест и принялся гоняться по поляне за заблудившейся жабой. То ли хотел ее слопать на десерт, то ли просто устранял конкурентов по поглощению насекомых.
Истинная причина так и оказалась покрыта мраком тайны, однако трехглавый проглот вернулся назад с абсолютно счастливым видом. Насколько это, конечно, можно было понять по его трем приплюснутым мордам.
Наверное, когда?то в прошлом (или в будущем?) некий ужасно остроумный тип посмотрел на человека, подобного тем, кто сейчас поглощал приготовленную Ровеной пищу, и у него родилась крылатая фраза: «Жрут так, что за ушами трещит!» Кое?кто — не будем показывать пальцем — уплетал ужин с таким аппетитом, что у него действительно трещало за ушами. Первым не выдержал Рабинович.
— Слушай ты, кабан перекормленный! Не можешь есть по?людски, так свали в сторонку и не мешай другим спокойно ужинать, — заорал он на Попова, замахнувшись невесть откуда оказавшейся у него серебряной ложкой.