Я читал, что папоротник цветет всего одну ночь. На Ивана Купала, по?моему. Потом цветы облетают.
— Правильно! Облетают, если их в эту ночь не сорвать, — словно первоклассникам объяснила принцесса. — Зато сорвав, их потом можно будет носить как украшение, и они никогда не завянут.
— Все. Приехали, — пробормотал Жомов, опускаясь на пол вдоль стены. — Перья — цветы. Цветы — перья. Курицы — кукушки. А я вообще дикий лев!
— А какая теперь разница? — полюбопытствовал Рабинович. — Один хрен мышей не ловишь.
В гробовом молчании вся компания вернулась к столу, оставив Ровену стоять в углу со шлемом в руках. Принцесса, видимо, рассчитывала на бурные аплодисменты, плавно переходящие в овацию, поэтому выражение ее лица после такого поступка мужской (если можно так сказать про всех!) части населения пещеры пересказать не берусь.
Ровена подождала, пока все сядут за стол или около него. Потом
подошла к Сене, поставила перед ним шлем и, презрительно дернув плечиком,
демонстративно уселась ко всем присутствующим спиной. Дескать, «а я
никогда и не рассчитывала на благодарность мужчин!».
— Ладно. Мерлин мог и не знать, чем перья павлина отличаются от
цветов папертника, — наконец нарушил молчание Рабинович. — Будем считать,
что главная проблема решена.
— А как насчет кукушки? — поинтересовался Аллан.
— С птицей разберемся завтра, — отмахнулся от него Сеня.
— А сегодня, думаю, нам всем не мешает напиться. Как свиньям. Для снятия стресса.
Доставай?ка, Андрюша, свою самогонку…
ГЛАВА 6
— Мы что, все две дюжины яиц под несчастного мужика класть будем? — шепотом поинтересовался Аллан, стараясь никого не разбудить. — Он же их не накроет.
— Пусть он самок своих накрывает! — так же негромко фыркнул
Рабинович. — А на яйцах он сидеть должен.
— Ну я и говорю…
Первые слепые лучи солнца только пытались заглянуть под свод пещеры, а Сене уже не спалось. Ни свет ни заря он выбрался из?под теплого шерстяного одеяла и, шлепая босиком по холодному каменному полу, пошел будить иомена.
Помня о сжатых сроках, оставленных им спиралью времени, Рабинович торопился начать процесс по получению птенцов из?под кукушки.
Аллан проснулся от первого прикосновения, словно задремавший «на тумбочке» «дух» — дневальный после пинка дежурного по роте. Иомен даже среагировал на побудку идентично молодому солдатику — удивленно захлопал глазами, пытаясь понять, где он, что делает и кто его тормошит.
Впрочем, непонимание Аллана вполне объяснимо. Просто вчера нужно было меньше пить. Например, как Рабинович. Сеня хоть и предложил вчера устроить большую попойку «для снятия стресса», как он выразился, однако под укоризненным взглядом Ровены самогонка ему пошла не в то горло. И после третьей рюмки Рабинович пить отказался. К большому удивлению Попова и к восторгу Жомова. Ваня даже одобрительно похлопал Рабиновича по плечу, заявив, что «такие люди нам позарез нужны», и без зазрения совести опрокинул в свое бездонное чрево рюмку, налитую Сене. В общем, Рабинович с утра был как огурчик, в отличие от остальных бедолаг, которым еще предстояло проснуться и в очередной раз на собственном опыте убедиться, какая приятная вещь похмелье!
— Курей?то куда девать? — снова зашептал иомен, хватая одну из корзин с несушками. — Они ведь кукуша заклюют, когда мы его на яйца посадим.
— А хрен их знает, — пробормотал Рабинович и осмотрелся. — Найди какой?нибудь пустой котел с крышкой да засунь их туда. Потом решим, что с ними делать.
— А что с ними можно делать? — удивился иомен. — Бошки свернуть да в суп отправить.
— Вот я и говорю, что потом решим, — почему?то недовольно пробурчал Сеня. — Некогда с ними возиться. Давай кукушкой займемся.
Аллан посмотрел по сторонам, выискивая взглядом котел подходящих размеров. В полумраке пещеры что?либо разобрать было трудно, однако прилежный иомен с поставленной задачей справился. Что и немудрено. Поскольку не мытый после вчерашнего пиршества котел стоял прямо посреди единственного в пещере стола.
Схватив обеих наседок в руки, Аллан засунул их в медную посудину и прихлопнул не менее медной крышкой. Звон при этом получился впечатляющий. Словно от набатного колокола во время татаро?монгольских набегов. Аллан, не ожидавший такого аккомпанемента своим действием, просто окаменел посреди пещеры колдуна.
— Та?ак, бля. И кому тут музыки захотелось? — грозно зарокотал откуда?то из дальнего угла бас Жомова. — Какой скотине соло для барабанов без оркестра на черепушке устроить? Чего молчите, сволочи?
Неизвестно, каких ответов на свои провокационные вопросы ожидал Ваня. Для истории это останется вечной тайной, поскольку Жомов не услышал, естественно, ни одного. Несчастный иомен даже если бы захотел, все равно и буквы произнести не мог. Поскольку язык у него прилип к зубам, намертво склеив верхнюю челюсть с нижней. Зато Попову говорить ничего не мешало!
— Кому не спится утром рано? — пробормотал Андрюша, с трудом оторвав голову от глиняного горшка, почему?то заменившего ему вчера соломенную подушку.
Увидев прямо перед глазами опухшее личико Ивана, Попов сам себе и ответил:
— Понятно. Жомову?барану.