— Да, Сень, а с цветочками что теперь делать будем? — словно прочитав мои мысли, полюбопытствовал Жомов.
— А что у нас с цветочками?! — Попов подозрительно осмотрел Сеню с
ног до головы, словно примерялся, какого размера ему гроб готовить. — Чем
еще старого друга порадуете?
— В общем, Андрюша, ты особо не расстраивайся. С папоротником кое?какие проблемы, но мы непременно их решим, — промямлил Рабинович, опасаясь новой звуковой атаки со стороны ранимого эксперта?криминалиста. Попов выжидающе молчал. — Короче, мы по дороге сюда совершенно случайно встретили Корявня. Так, поболтали немного. Ну и он нам сказал, что цветов папоротника найти не удастся.
Попов выжидающе молчал. — Короче, мы по дороге сюда совершенно случайно встретили Корявня. Так, поболтали немного. Ну и он нам сказал, что цветов папоротника найти не удастся.
Потому что их вообще в природе не существует…
— Ну а если этот трухлявый пень говорит, что цветов нет, — закончил за Сеню Жомов, — значит, их, в натуре, хрен где найдешь.
— Не существует, значит? — угрожающе прошипел Попов. — И че теперь дальше?
Получается, сдохнут мои рыбки?
— Да ты сам, идиот, в первую очередь сдохнешь! — устав от Андрюшиных придирок, завопил Жомов. — О чем ты думаешь, тюлень фаршированный? Хрен с ними, с твоими рыбками. Это нам здесь до конца жизни срок парить придется!
— Вот и я говорю, — сразу сник Попов. — Рыбки сдохнут и мама расстроится…
— Это что ж теперь получается? — перебил Андрюшу Горыныч, запрыгивая со скамейки прямо в центр стола. — Вы и меня, значит, решили угробить? Не?ет, я так не согласен! Ладно, вы сюда попали по своей дурости, а я за что пропадать должен? Мне же всего сто двенадцать лет. И вы предлагаете жизнь закончить в такие юные годы?
— Ни хрена себе, юные! Да я тебя в пять раз моложе, — возмутился
Жомов. — Молчал бы лучше, жабоед недоделанный.
— Тихо, мальчики, — стукнула ладошкой по столу Ровена, останавливая разгорающийся скандал. — Вы о каких это цветах папоротника говорите?
Если нежное постукивание детской лапкой по столу и не произвело требуемого эффекта, то последующий вопрос принцессы поставил всех присутствующих в тупик.
В пещере кувалдой повисла гнетущая тишина. Действительно, как
объяснить девочке, что такое цветы папоротника? Может, ей еще рассказать,
как пахнет бензин? Сеня все же попробовал объяснить.
— Ну, Ровеночка, цветы обычно на чем?нибудь цветут, — пробормотал Рабинович, старательно выбирая слова. — Эти распускаются… То есть должны бы распускаться на папоротнике. У цветов бывают лепестки там разные. А еще тычинки и пестики. Чашелистики какие?то, чашеножки…
— Не надо мне объяснять, что такое цветы! — презрительно фыркнула
Ровена.
А что ж тогда спрашивала? — Ты мне скажи, милый Робин, зачем вы их ищете по всему лесу, с Корявнем этим неотесанным разговариваете, а цветы уже два дня вон в том углу лежат.
— Где?! — Вот ведь как все заорали хором. Год репетируй, а все равно так не получится!
— Я же говорю, вон в том углу, — тяжело вздохнула принцесса и демонстративно отвернулась в другую сторону. — До чего все мужики глупые. Фи!..
Нужно ли говорить, что после этих слов за столом, кроме Ровены, не осталось ни одной живой души. Сметая все на своем пути, банда ботаников в предвкушении открытия рванулась в указанном направлении. Я, конечно, обогнал их всех. Но, похоже, сделал это только для того, чтобы первым разочароваться: в искомом углу лежали только доспехи, отобранные у мордредо?… и т. д. шайки.
Цветами тут и не пахло!
Остальные, понятное дело, таким, как у меня, нюхом не располагали. Поэтому, сгрудившись вокруг кучи доспехов, отказались верить, что цветов тут нет. Попов предположил, что важный элемент приготовления зелья просто завалили сослепу железным хламом, и принялся оный хлам из угла выкидывать. К нему тут же подключилась остальная гвардия Индианов Джонсов.
— Мальчики, ну что вы там громыхаете? — недовольно проворчала Ровена, поворачиваясь к нам лицом. — Ослепли все, что ли?
Угу! Ты у нас одна зрячая. Интересно только, где у тебя глаза находятся, если ты тут цветы умудрилась увидеть!
— Мурзик, помолчи! И без тебя шуму хватает, — как всегда, заткнул меня Рабинович, сжимая в руках шлем Галахада.
А потом мой Сеня преданно посмотрел на принцессу. — Ровеночка, тут цветов не видно. Мы их, наверное, доспехами завалили.
— Фи, дурной, — искристо рассмеялась девчонка. — Ты же цветы папоротника в руках держишь!
— Деточка, я думаю, что ты ошибаешься! — потерял терпение Сеня и, чуть помолчав, закончил:
— Ровена, это рыцарский шлем!
— Можно подумать, я не вижу, — принцесса откровенно забавлялась ситуацией, не обращая внимания на грохот, производимый разбрасываемой поисковиками амуницией. — А на шлеме что?
— Павлиньи перья, если я не ошибаюсь, — пытаясь сохранить вежливость, терпеливо ответил Сеня.
— Дурачок! Где ты видел такие перья, — Ровена подбежала к Рабиновичу
и в наступившей мгновенно тишине забрала у него шлем, подняв над головой.
— Павлины бывают только в сказках. А это неувядающие цветы папоротника. А ваш Корявень — дурак…
— Стоп, стоп, стоп! — замахал руками Попов. — Почему это неувядающие?