В тот же день Дагон оделся по?крестьянски и отправился к башне. С собой он прихватил котомку — обычную дорожную суму для недолгих путешествий — предусмотрительно уложив туда широкогорлую банку подходящих размеров, а к ней платок для обвязки горлышка. Он выбрал для ночлега удобную лощину неподалеку от башни и устроился там, ничем не отличаясь от крестьянина, застигнутого ночью в дороге — если, конечно, не учитывать того, что ни один настоящий крестьянин не устроится на ночлег в окрестностях башни Могрифа.
Юки позвал к нему Поки, и Дагон поручил сычику поймать и принести к нему чужого соглядатая. Живьем, потому что убитый соглядатай превращался в каплю крови, из которой он был создан и которая при этом была бы неминуемо потеряна. Сычик улетел выполнять поручение, а Дагон занялся обычными делами ночующего под открытым небом путника — собрал дрова, развел костерок и начал готовить ужин.
Где?то посреди этих немудрящих занятий его посетило чувство опасности. Оно возникло в виде смутного неблагополучия, неопределенного и не поддающегося объяснению рассудка. Подобное чувство присуще не только магам — в преддверии угрозы оно возникает у каждого, хотя обычные люди не способны отличить его от проявлений дурного настроения или расшатанных нервов. Но магу?академику, с детства приученному наблюдать за своими ощущениями и владеть своими чувствами, оно было так же очевидно, как если бы ему прокричали «спасайся!» в самое ухо.
Разумеется, Дагон не пустился в поспешное бегство. Он предвидел, что у башни Могрифа могут возникнуть неприятности такого рода, и заранее запасся средствами их предотвращения. Чуть ли не в любой лавке магических товаров продавались дорожные комплекты для защиты от нежити, состоящие из серебряного кинжала и мешочка со смесью порошка рога ильгана и сыпучего мела — в различных пропорциях в зависимости от силы средства, обычно один к десяти — и, конечно, Дагон заглянул в такую лавку по пути к башне. При желании к комплекту можно было купить и список циклических заклинаний различной силы, последняя строчка которых замыкалась на первую и которые говорились во время начертания защитных фигур, но Дагон давным?давно знал их наизусть.
Он извлек из сумы комплект и серебряным кинжалом очертил по границе стоянки круг, поскольку сигнал опасности не предвещал ничего чрезмерного и можно было не возиться с пентаграммой. Затем он потрусил из мешочка смесь по линии круга, произнося при этом циклические заклинания формирования барьера — свое для вычерчивания круга и свое для заполнения черты. Когда работа была закончена, Дагон наполнил кружку кипящим настоем, нарезал тонкими полосками сало, а на десерт сделал бутерброд с асфрийским ореховым маслом. Затем он устроился поудобнее у костерка за кружечкой настоя и принялся за ужин. В таких условиях Дагон мог дожидаться Поки хоть целую ночь — он любил отдыхать на природе.
Он допивал кружку, когда из темноты появились неясные темные фигуры. Их было около десятка и они направлялись прямо к костру. Когда они остановились у магической черты, костер осветил их и стало видно, что это обычные зомби той разновидности, которая называется трупогрызами — низшие сущности, вызванные в труп мелкого подонка, слепые и безмозглые, неспособные к магии и в небольших количествах не представляющие опасности даже для заурядного мага. Такая нежить применялась темными магами средней руки для отпугивания воров и бандитов или, как в данном случае, для поимки случайных прохожих, по неосторожности заночевавших вблизи от башни.
К неудовольствию Дагона, они подошли с наветренной стороны. Маг пересел на другую сторону костра, где вонь ощущалась меньше, и налил себе вторую кружку настоя. Ему было нечего опасаться, что трупогрызы донесут об его присутствии в башню, потому что у них не было ни памяти, ни способностей к членораздельной речи, ни элементарной сообразительности. Единственное, что от него требовалось, чтобы сохранить свое посещение в тайне — это оставить их целыми. Дагон счел это немалой уступкой обстоятельствам, потому что вонючая шайка, топчущаяся по границе круга, изрядно портила ему пикник.
Вскоре после полуночи к костру явился Поки с бьющейся мышью в когтях. Сычик был магическим творением, но не был нежитью, поэтому он без труда проник через поставленный вокруг стоянки барьер и начал летать над магом. Дагон подставил сычику банку, и тот выпустил туда свою добычу. Мышь закружила по стеклянному дну, то и дело вставая розовыми лапками на стенку и норовя выскочить наружу, но Дагон прикрыл горлышко банки ладонью, а затем накрепко обвязал его платком. Чтобы острые зубки мыши не прогрызли ткань, он закрепил платок заклинанием прочности и только после этого опустил банку обратно в суму.
Отправив сычика на место слежки, маг начал собираться в обратный путь. Можно было бы заночевать у костра и дождаться ухода трупогрызов, но их вонь успела так надоесть Дагону, что ему не хотелось и минуты лишней задерживаться здесь. Решив не мелочиться с расходом ингредиентов, он подошел к внутренней границе круга и швырнул по щепотке порошка в каждую из вонючих морд. Трупогрызы потрусили прочь, отряхиваясь на бегу и издавая ужасный зубовный скрежет. Вскоре они исчезли в темноте, а маг снял защитный барьер и потушил костер. Затем он вскинул сумку на плечо и зашагал вдоль океанского побережья обратно в Асфасту.