Давным?давно, когда могущественное заклинание еще не вырвало этот замок с первоначального места, остальные башни использовались как сторожевые. На них стояли наблюдатели, высматривая приближение врага. Жилые помещения заполняла прислуга и военный гарнизон, склады хранили запас пищи и оружия, на дворе был выкопан глубокий колодец на случай осады.
Он не знал, для чего такой замок одному человеку.
Вся эта громада была военным сооружением. Каждый мужчина здесь носил оружие, здесь защищались во время осады и строили планы нападения на другие такие же замки. Вместительные темницы замка всегда были набиты пленными, чужими и своими, заплечных дел мастер никогда не оставался без работы — и так тянулось столетиями. В течение многих веков эти стены глядели на кровь и слезы убитых и замученных, повинно или безвинно, вбирали в себя их крики и стоны, мольбы и проклятия. Человек знал, что именно поэтому такие замки являются благодатными местами для занятий темной магией.
Он сомневался в существовании Светлого Замка.
Он никак не мог представить себе свет за высокой крепостной стеной, за семью засовами, внутри военного строения, предназначенного для защиты и нападения. По его понятию, свет должен был распространяться свободно и находиться в прекрасном особняке посреди цветущего луга, где никогда и не думали о таких безрадостных вещах, как военная угроза. Поэтому он не мог представить себе Светлый Замок.
Зато он очень хорошо понимал и представлял себе Темный Замок — и в итоге нашел его. Он усилил до предела магическое чутье, которое никогда не оставлял полностью отключенным, и осмотрел ступени. Нет, здесь не было никаких признаков защиты или ловушки — и он осторожно поставил ногу на первую ступень.
Медленно, очень медленно человек поднялся по наружной лестнице и вошел в замок. Он прошел по первому этажу, заглянул в пустующие комнаты прислуги, в подсобные помещения, и наконец обнаружил кухню. Поискав там по кладовкам, он нашел запасы пищи, безнадежно испортившиеся от времени, несмотря на предохраняющее от порчи заклинание. Однако, они годились в пищу улдару, и человек нагреб вонючего месива в пустую кухонную кастрюлю взятым здесь же половником.
Затем он вернулся на двор и поставил кастрюлю перед улдаром.
Затем он вернулся на двор и поставил кастрюлю перед улдаром. Тот обнюхал содержимое кастрюли и начал его вылизывать, зажав посудину между передними лапами, а человек продолжил осмотр замка.
На этот раз он поднялся на верхние этажи, где находились жилые помещения хозяев. Там он поочередно заглянул в ряд гостиных, кабинетов, личных комнат, пока не обнаружил спальню, где под тонким одеялом намечались очертания человеческого тела. Он вошел туда и приблизился к кровати, пока не увидел на ней скелет с остатками седых волос, рассыпавшимися по подушке.
Какое?то время человек постоял, в задумчивости разглядывая останки прежнего хозяина замка, некогда бывшего могущественным колдуном. Страха он не испытывал — он всегда считал ненормальными тех, кто боится всяких пустяков вроде мышей и гусениц, а то, что лежало перед ним, было безвреднее мыши. Ему было точно известно, что дух хозяина, вопреки распространенным суевериям, давным?давно покинул и это тело, и этот замок, потому что в местах прижизненного обитания околачиваются только самые примитивные духи, к которым, конечно же, не относился дух этого колдуна. Но оставшиеся на постели кости кое на что еще годились.
Он тихо, словно боясь побеспокоить спящего, прикрыл за собой дверь в спальню и продолжил осмотр. Дальше оказалась библиотека, а за ней — рабочий кабинет колдуна, при жизни занимавшего несколько соседних комнат. Так, наверное, поступил бы и он сам, признав нежилой территорией остальные помещения замка. Он остановился посреди кабинета и внимательно осмотрел окружающую обстановку — резные шкафы вдоль стен и полуистлевший ковер на полу, когда?то дорогой и роскошный, массивный письменный стол у окна и такое же массивное кожаное кресло, слегка отодвинутое от него. На всем лежал слой тонкой и плотной пыли, какой создается только в помещениях, где столетиями сохранялся неподвижный воздух.
Человек обмел пыль с кресла и уселся в него. Прочное и удобное, оно приняло нового хозяина без возражений. Из окна виднелось только небо — такое же голубое, каким оно было в родном мире этого острова, ничем не напоминавшее о близости междумирья. И такое же голубое, как на Асфри.
В детстве он не ощущал в себе сродства с темным огнем, хотя и родился меченым Тьмой. Но длинные людские языки услужливо подсказали ему, кто он такой, настойчивые руки обывателей оттолкнули его от себя, поставили его на место, которое они определили непохожему ребенку, не понимавшему тогда, почему и за что все это происходит с ним. Это позднее он понял извечный страх обывателей перед чужеродным, а тогда он просто обозлился и решил отплатить им сполна за несправедливость, за ежедневные детские обиды. Не он посеял и вырастил в себе Тьму, но он признал ее и принял как средство защиты и самоутверждения.
Его заставили выстроить в себе Темный Замок.