— Ни драконьей крови, ни желчи нечистого зверя, — подытожил Хирро, когда они осмотрели хранящиеся в шкафу мешочки и банки. — Ни тем более рога ильгана.
— Здесь есть только те компоненты, которые можно найти на материке, — добавил Гримальдус. — Видимо, оба демона не покидают эту землю — еще до вашего появления я выяснил, что здесь нет ни одного канала.
— Но здесь нет и этих демонов, — сказал Зербинас. — Мы облетели достаточно, чтобы найти их — если, конечно, они не прячутся от нас.
Если учесть драчливый характер демонов, его последнее предположение выглядело просто смехотворным. Любые другие предположения, даже такие, что демоны могли бесследно исчезнуть во время драки или вследствие того непонятного заклинания, для которого была подготовлена гептаграмма, и то выглядели правдоподобнее. В конце концов маги сошлись на том, что заклинание предназначалось для перенесения демонов с обреченного материка в другое место и было?таки выполнено, хотя шум драки и вид гептаграммы вызывали сильное сомнение в правдоподобности этой версии.
— Я обратил внимание на форму материка, — сказал Хирро, когда они перестали спорить о том, куда пропали местные обитатели. — Он похож на полукруг — словно отделился от чего?то большего.
— Так, наверное, действует заклинание отделения, о котором рассказывала Джабраэла, — предположил Зербинас.
— Как бы то ни было, нам нужно распылить эту землю, — перешел Гримальдус к делу.
— А куда полетит пыль? — поинтересовался Хирро.
— Даже если в ту же сторону, все равно она навредит меньше, чем падение твердого тела, — понял его невысказанную мысль Гримальдус. — Давайте выйдем в междумирье и поищем, нет ли по соседству других островов.
Они покинули дом, сели на ларов и вылетели в междумирье. Хирро с Гримальдусом начали разыскивать ближние объекты, оставив Зербинаса наблюдать, как его друзья бормочут себе под нос дорожные заклинания и вертят головами по сторонам. Наконец они оба уставились в одном и том же направлении, а затем взглянули друг на друга:
— Там?
— Там.
Там оказался крохотный островок земли — кусок зеленой рощицы под желтовато?белесым небом. Посреди рощицы светлела прогалина, посреди прогалины находился канал, ощутимый чуть ли не с любой точки островка. Маги выбрали это место, как наиболее удобное для приземления, и направили туда ларов. Но когда они спешились и огляделись, каждый вдруг почувствовал острое желание вскочить обратно на своего скакуна и помчаться отсюда без оглядки, потому что кроме канала на прогалине находилось существо.
Это было небольшое звероподобное существо, дремавшее под мохнатыми ветвями куста, из?за которых маги не заметили его сверху.
Почувствовав появление пришельцев, оно село по?собачьи и вытянуло к ним длинную шею, заканчивающуюся носатой мордой с венчиком длинных щетинок за подвижными ушами. Уши существа вспорхнули кверху, щетинки поднялись ореолом вокруг головы, маленькие глазки счастливо заблестели, и вся его носатая морда буквально засияла дружелюбием навстречу магам.
Это был говорунчик.
Чтобы понять состояние увидевших его магов, нужно четко усвоить две вещи. Во?первых, после десятиминутного общения говорунчика хочется убить. Во?вторых, убивать его ни в коем случае нельзя, потому что говорунчик — волшебная тварь, вся магия которой ушла в желание говорить. И оно так сильно, что если говорунчика заставить замолчать — все равно, каким способом — желание говорить магически переселяется в того, кто это сделал. И тогда хочется убить уже его.
Говорунчик не знает, что такое — бояться других разумных существ, потому что ни одно живое существо в известных магам мирах, если оно хоть сколько?нибудь разумное, не убьет говорунчика. Зато он твердо знает другое — разумные существа для того и существуют, чтобы он мог поговорить с ними. На то они и разумны, чтобы оценить по достоинству его красноречие. В славную, доверчивую голову говорунчика никогда не заскакивает и намек на мысль, что он может оказаться хотя бы чуть?чуть надоедливым.
— Слушатели! — устремился он к магам. — Наконец?то мне есть с кем поговорить!
Содрогаться этому устрашающему «наконец?то» не имело смысла, потому что соскучившийся по общению говорунчик не становился еще разговорчивее. Это было просто невозможно. Маги только приняли к сведению, что на островке не жил никто, кроме этого общительного существа, по загадочным обстоятельствам поселившегося в таком уединенном месте — если, конечно, его соседи не покончили с собой, не выдержав его присутствия.
— А я как раз думал, с кем бы мне обсудить странности поведения этих муравьев, — начал говорунчик. — Каждый раз, когда муравей попадает между пальцами моей передней конечности, он начинает кусаться. Такая злобная скотина! А я весь так нежен и чувствителен, что муравьиный укус пронзает меня с головы до ног и я весь страдаю, страдаю… больше я страдаю только от нечутких и бестактных слушателей. Вы не поверите, сколько на свете нечутких и бестактных слушателей, но вы к таким, конечно, не относитесь. Я вижу это по вашим внимательным, сочувствующим лицам. Я так благодарен вам, друзья мои, что не могу даже высказать этого. Когда муравей укусил меня последний раз — а это было три недели и три дня назад — у меня между пальцами вздулась огромная опухоль. По моим прикидкам, не меньше, чем шесть маковых зерен в ширину… или даже шесть с половиной. Как я мучился, о! Дня четыре оба моих пальца на левой передней лапе, второй и третий, не сходились на ширину соломинки. И все между ними болело и ломило — даже и сейчас болит, но только если раздвинуть оба пальца и надавить между ними… но надавить очень сильно, тогда чувствуется.