Сзади раздались шаги, что-то звякнуло, и сидящую на причале парочку заслонила чья-то здоровенная тень. Это оказался сотник Зепп, назначенный их светлостью начальником городской стражи и с тех пор развивший бурную деятельность. На удивление, Зепп оказался под хмельком, задумчивым и даже угрюмым.
— Слышь, малец, сходи погуляй, — хмуро бросил он. — Мне с батей твоим кой-чего перетереть надобно.
Купец с деланно невозмутимым видом поглядел на продолжающуюся работу. Прикинул, что корабль сидит в воде неглубоко — до марки ещё пара ладоней осталась — и неторопливо, степенно кивнул. Сын его понятливо подхватился на ноги и тут же словно испарился. Зато Зепп, погромыхивая железом, сел на его место. Вздохнул, и тоже принялся стаскивать сапоги.
— Слышь, их милость поехали вроде за новым управляющим замка, — неторопливо начал он. — Ламию с собой прихватили, а на хозяйстве пока эльфу оставили.
— И как она? — купец снова отхлебнул пива.
Зепп скривился, словно при нём сказали непристойность или обидели сироту, сплюнул в набежавшую зелёную волну и отобрал у гоблина флягу. С шумом сделал хороший глоток, одобрительно крякнул, и вернул.
— Да что с них, демонов, взять? Правда, их милость объяснили, что в том мире наоборот, гоблинов и ламий демонами называют да пужают вами малых детей. Но хоть и понимаю я, всё одно как-то непривычно.
Он вздохнул, посмотрел на посверкивающую иногда гладь бухты. И вздохнул опять.
— Но я к тебе по другому делу, Ганс, — сотник пожевал губами, и решился. — Я ведь, не хотел служить прежнему… совсем наладился было перейти на службу к соседнему барону. Тот хоть бандюков не привечает, больше у него порядку…
Во взгляде искоса и снизу вверх, которым одарил человека тщедушный гоблин, мелькнуло много чего невысказанного. И про хромого бондаря из предместья, который по пьяни зарезал свою бабу и которого новый маркиз за то прилюдно скормил своему трёхголовому псу. И теснящиеся на рыночной площади виселицы, на коих падающие с устатку палач с подручными трудолюбиво развешивали пиратов, мздоимцев и прочий уголовный народ. И даже осторожно возникшее среди торгового люда мнение всё-таки основать гильдию купцов — да не в соседнем баронстве, а именно в Ферри-Бэй — много чего обозначилось в глазах гоблина.
— В конце-то концов, Зепп, — маленький купец всё-таки решился. Воровато оглянулся — не слышит ли кто — и придвинулся поближе. — В зомбей нас никто не превращает, упыри и нежить по городу не шастают. Вроде их светлость и молодой, но насчёт торгового и работного люда с понятием.
Мало того, сообщил доверительно гоблин, Панька с соседнего переулка, что повадился шастать в заросли у подножья господского замка и лакомиться там ягодами, говорит что и в замке чистота, порядок, и мертвяки по стенам да башням вовсе не стоят.
Огненные посматривают, да остроухая эльфа иной раз покажется. А главное, дух хороший. Опять же, новый лорд солнышко полюбляют, вона какие погоды нынче славные…
— Угу, — Зепп хохотнул, отчего в его тусклой кольчуге что-то глухо звякнуло. — А помнишь, как мы в ту ночь тряслись?
Да уж, Ганс надолго запомнил ночь, когда пришлый волшебник отправился воевать колдовское гнездо. Моланьи с неба сыпались что твой дождь — да всё по крышам и шпилям замка лупили. А на тех голубые да зелёные огни бесовские пляшут, да привидения в ужасе завывают что твои мартовские коты… ухоронившийся в погребе купец с перепугу так прижимался к трясущейся от ужаса и тоже вцепившейся в него гоблинской служанке, что как бы с того потом ещё одного наследника не вышло… впрочем, на этот раз расторговался удачно, да и маркиз новый не лютуют, подати берут по-божески. Если дела так и дальше пойдут, варум бы и нихт? Дети это хорошо, когда все накормленными и одетыми будут.
— Значит, ты тоже считаешь, что хучь и чёрные наш новый маркиз, но служить у такого сотником для чести не зазорно? — Зепп от волнения затаил вдох. Уж плутоватого купца Ганса он гонял как пресловутую гоблинову козу, но ни разу на особо запретном из чёрного списка не ловил, а потому сверх разумного и не забижал. Оттого оба старых знакомых испытывали друг к другу нечто сродни извращённого уважения.
Гоблин привычным искать в словах и текстах договоров второе дно ухом, разумеется, тотчас же вычленил это «тоже». Потому отхлебнул пива, храбро кивнул, и протянул флягу давнему заклятому другу.
— Знаешь, жизнь потихоньку меняется. Что-то новое постепенно приходит, и коль ты к переменам приспособиться не сумеешь, то схарчит она тебя без зазрения совести…
— Ну ты и философ, курва-мать, — беззлобно ругнулся сотник, утирая губы. — У кого пиво брал, у Гарри? Хорошее…
— У него, а что? — купец печёнкой, или чем там у гоблинов, чуял в словах сотника подвох. Но в чём он заключался, сообразить так и не сумел.
— Он же, паразит, на той седмице подати платил, а за свежее пиво даже не заикнулся. Плутует, выходит? — сотник сыто рыгнул и приложился к фляге опять. Сощурился блаженно на заливающее город и порт солнышко, пробормотал что-то вроде «никак после хмурости нашей не привыкну», и вздохнул. — Ладно… Гарри вроде у их светлости в чести. На виселицу не потащу, но кишки на забор помотаю вволю.