Часть третья
Самой неподходящей гнусностью оказался снег. Всего можно было бы ожидать во время перехода, но уж метели летом… Едва Тэлль кое-как отфыркалась и утёрла глаза от так и хлещущего в лицо холодного дождя, как вокруг ощутимо похолодало. И как следствие самых тайных и нехороших предчувствий, вскоре повалили густые белые хлопья.
— Да уж, невесела жизнь бродячего мага, — эльфка нипочём не призналась бы, что у неё уже давно зуб на зуб не попадает.
Однако едущий чуть впереди Валлентайн и сам обо всём прекрасно догадывался. Который раз он уже пересекал Призрачную Границу, и всегда переход сопровождался некими странностями. Весьма, стоит заметить, гнусными странностями. Впрочем, уповать на то, что диковинными перекосами погоды дело ограничится, не приходилось. Хотя и очень, очень хотелось верить, что мерзопакостная видимость и холодина на этот раз и есть полный комплект неприятностей.
— Могло быть гораздо хуже, — он порылся в своей сумке.
Разумеется, старенький, связанный ещё матерью свитер оказался единственной хоть сколько-нибудь тёплой одеждой. Вздохнув над ним украдкой, молодой волшебник протянул его трясущейся крупной дрожью Тэлль.
— А по шее? — поинтересовался он сквозь зубы, когда та привычно стала упираться и отнекиваться.
Валлентайн проигнорировал неприязненный взгляд, коим его наградила хмурая и злая эльфка, и буквально силой заставил ту надеть под походную куртку свой свитер. Рукава на локтях уже просвечивали почти насквозь, на боку в истинном зрении полыхало оставшееся от старого заклинания пятно. Однако, согласитесь, это было всё же лучше чем ничего.
— Да уж, мой долг от такого только растёт, — уныло проворчала Тэлль, когда чернокнижник поверх укутал её ещё и своим примечательным плащом.
— Сиди в седле и не отсвечивай, — волшебник поёжился, пытаясь сберечь под одеждой хоть немного тепла.
Разумеется, имелись кое-какие тайные резервы. Но воспользоваться ими сейчас означало обречь всю затею на неудачу — причём в самом начале. Если и был шанс окончательно сбить со следа погоню, то это пробраться в Тени тихо. В пассивном режиме, как говорят маги. Смотри, слушай, воспринимай. Делай выводы, однако боги тебя упаси проронить хоть самое простенькое заклятье! Здесь, в переходной зоне, каждое магическое действие мало того что разносилось эхом на сотни лиг в округе, но ещё и оставляло чёткий, хорошо заметный опытному взгляду след.
А так хотелось прошмыгнуть незаметно…
Тени. Кто называл их изнанкой привычного мира, а кто и вовсе владениями Падшего. Прибежищем всякой мерзости, демонов и чуть ли не самих тёмных богов. Однако Валлентайн в прошлом достаточно путешествовал по здешним местам, чтобы утвердиться в совсем ином мнении. Хоть и почиталось такое мнение откровенной ересью, но скорее всего — просто другой мир. Один из них. Кое-где волшебнику приходилось туго, а кое-где наоборот, чувствовал себя как рыба в воде.
Однако Валлентайн в прошлом достаточно путешествовал по здешним местам, чтобы утвердиться в совсем ином мнении. Хоть и почиталось такое мнение откровенной ересью, но скорее всего — просто другой мир. Один из них. Кое-где волшебнику приходилось туго, а кое-где наоборот, чувствовал себя как рыба в воде.
Кстати, о воде… Мысли волшебника привычно скользнули по другой колее. Всё же не настолько тёмен его Дар. Уже закончив Школу Магии, где ему с зубовным скрежетом и явной неохотой выдали патент на занятия волшебством с чёрной-пречёрной меткой, он как-то, сидя на берегу ручья и обдумывая дальнейшие планы, отчего-то вдруг вспомнил — все начинания и всё нехитрое травничество матери-ведьмы неизменно начиналось и заканчивалось водой.
И вот именно тогда, на берегу безымянного ручейка в глуши, он впервые прикоснулся к струящейся поверхности ладонью — и животворная стихия не отвергла его мимолётный порыв. Ах, маменька… как чувствовала что-то. Словно отказалась принять Силу — отдав весь свой запас сыну. Да, женскую мудрость ещё постигать и постигать. Только не разумом, а всем сердцем…
— И надолго всё это? — от раздумий его отвлёк голос Тэлль.
Валлентайн нехотя оставил проплывающие перед мысленным взором видения и обратился к миру насущному.
— Да, собственно, мы уже не там… мы уже здесь.
И словно согласившись с его словами, природа смилостивилась. Снежный заряд унёсся в свисте и хохоте завывающей бури. И хотя стало намного тише и даже откровенно теплее, эльфка боязливо придвинулась совсем близко.
При каждом шаге из-под копыт лошадей вылетали снопы феерических искр. Бледно-синих, тускло-фиолетовых, блекло-голубых, на излёте на миг вспыхивающих оранжевыми огоньками и тут же гаснущих.
— Что за диво? — поинтересовалась было немало озадаченная эльфка, однако с её дыханием из губ вырвался и пыхнул язык призрачного пламени.
«Молчи» — прикосновением пальца ко рту сделал волшебник понятный всем знак. Придержал своего коня, всматриваясь в подёрнутые дымкой окрестности. Наконец он выбрал новое направление и, в волнении облизав губы, направил его туда.
Почва под ногами коней наконец-то обрела цвет. Из бестелесно-серой стала рыже-коричневатой, словно некогда она чересчур уж обильно оказалась полита горячей и мятежной людской кровью. Возможно, так оно и было — Валлентайн не стал о том задумываться. Чуть довернул гнедого, глядя куда-то в пространство меж настороженно торчащих ушей своего конька, и через несколько мгновений туман по сторонам пропал.