— И даже не смей приближаться ко мне! — она отошла в сторону, и позволила Селине заключить в утешительные объятия свои вздрагивающие отчего-то плечи.
Ведьма сделала внуку знак глазами — исчезни. Оттого он и не слышал дальнейшего разговора.
— Представляешь, ба — он меня зарезал! — её заплаканное лицо вновь предательски задрожало. И вновь, вновь потекла воспетая бардами но проклинаемая прочими мужчинами горько-солёная влага.
Селина мягко утешала девицу, ворковала о какой-то ерунде так ласково и отвлекающе, что та наконец стала затихать, пригревшись в так уютно обернувшем её ощущении защищённости. Против воли она даже стала прислушиваться, ещё хлюпая носом и пряча лицо…
— Кинжалом в живот пырнул? Так это же очень хороший сон, девонька — и самый лучший знак, — Селина тихонько покачивалась из стороны в сторону, словно мерно убаюкивая только что безутешно рыдавшую девицу. — Ведь отчего мужчины так обожают копья, кинжалы, шпаги и прочие протыкающие штуки? Да просто оттого, голубка ты моя — что они воспринимают их вроде как продолжение или символ своего естества… там.
Притихшая было и уже завороженно слушающая молодая красавица вновь гневно содрогнулась.
— Нет! Никогда! — выкрикнула она в бешенстве — но всё же вырваться из цепких объятий не сумела. Потрепыхалась пойманной птицей, и плечи её вновь обречённо поникли.
А старая мудрая ведьма вновь продолжила свою немудрёную терапию. Гладила и убаюкивала с бесконечным женским терпением, и непостижимым разуму способом вновь и вновь находила нужные слова…
Наверное, потому волшебник и маркиз Ферри-Бэя всё же благополучно проснулся наутро в своей комнатке почти под крышей угловой башенки, откуда так славно было наблюдать смены дня и ночи над этим миром теней. Как бы то ни было, к завтраку все вышли хоть и несколько задумчивыми, но без особых следов треволнений на лицах. Равно как и безо всяких исчезнувших стараниями целителя синяков и ссадин. А уж что творилось в душе, то никого не касалось…
— В общем, город полностью осаждён с суши — и лишь через море возможно общаться с остальным миром — это если магик воздуха не нагонит бурю, — Селина с кислым выражением лица закончила краткий обзор событий — и заодно трапезу.
— Ладно, это решаемо, — Валентайну хоть кусок в горло нынче не лез, но день обещал быть весьма жарким, а потому заправиться следовало основательно. — Чайка, поможешь?
Втихомолку хрустящая свежеподжаренным хлебцом (она таки распробовала и по достоинству оценила любимое лакомство дочери) Верайль обмерла — это и есть имя? Чайка? Птица мечты, светлая и чистая, свободная как морской ветер? Плохо, ой как плохо — мечтой любуются и грезят… да только, издали. Гнаться за нею пустое, уж в противном никого убеждать не надо.
Девица неопределённо дёрнула плечом, упрямо не награждая волшебника даже мимолётным взглядом.
— Ладно… сначала дела, сопли потом, — нехотя ответила она.
Потом снова сделала недовольную мордашку (Валлентайн непроизвольно залюбовался этим очаровательным бантиком губ) и добавила — некий тёмный лорд в Искажённых Мирах показал себя не только хорошим солдатом, но и отменным командиром. И Зепп, стоящий навытяжку у дверей трапезной, выпрямился ещё горделивее. Уж такая рекомендация из уст одной бешеной белки стоила многих иных других.
А Валлентайн, ощущая как внезапно забилось сердце, уронил на скатерть скомканную салфетку.
И Зепп, стоящий навытяжку у дверей трапезной, выпрямился ещё горделивее. Уж такая рекомендация из уст одной бешеной белки стоила многих иных других.
А Валлентайн, ощущая как внезапно забилось сердце, уронил на скатерть скомканную салфетку.
— Тогда за мной, — проронил он уже на ходу.
Утро на полуночном балконе, откуда почти не было видно моря, встречали редко. Но именно сюда направил свои стопы волшебник и лорд, и следом за ним неслышно следовала тоже отчего-то волнующаяся Чайка. Она напряглась и инстинктивно попыталась сопротивляться, когда серьёзный донельзя маркиз поставил её прямо на бьющий из-за башни солнечный свет и шепнул незнакомое, морозом и жаром сыпанувшее по всему телу заклятье.
— Ага, потрепыхайся ещё мне, — он процедил что-то ещё, и его невольная пациентка обессиленно уронила вдоль тела руки — против этой откровенно чёрной магии все её умения оказывались попросту бессильны.
На тень, затрясшуюся за спиной угрюмой и настороженно поглядывающей девицы, было страшно смотреть. Она корчилась, сотрясалась в муках — а затем всё же не выдержала, распалась на части. И пристально всматривающийся в них Валлентайн узнавал прежних обладательниц, после чего наступал на перечисленную ногой.
— Рыжая девица… а, Мазуня — привет! Ну, ламию не признать трудно… Ариэла? Здравствуй, — он запнулся на миг, нахмурившись при виде горделиво и независимо вытянувшейся в струнку эльфки. — Вот уж не ожидал вновь встретить тебя, Тэлль из рода Виал'Дро, непокорившаяся белка… ого, дракоша — да не простая…
При последних словах Чайка живо навострила ушки — её драконья часть сущности в основном отлёживалась себе в дальнем уголке души, добродушно похохатывая на все попытки что-то о себе разузнать. Тихушница, блин…