А что с Израилем?
Прескотт отложил папку с пометкой «Бразилия» в сторону, решив взять ее с собой на обеденное совещание. Северная Африка оставалась главной заботой. Уцелевшие люди скапливались в Чаде и Судане, намерения их были очевидны. Вот-вот начнется новый «джихад».
«Нейтронные бомбы! — думал Прескотт. — Это единственное решение».
Вот-вот начнется новый «джихад».
«Нейтронные бомбы! — думал Прескотт. — Это единственное решение».
Этот регион не входил в область, объявленную О’Нейлом вне закона. И какая в этом разница теперь, запретил ли О’Нейл атомное оружие в Ливии? Эта нация больше не существовала.
Диктор в последних новостях предыдущей ночью не обладал спутниковой информацией, но, конечно, слышал о ней.
«Из этой страны мы получаем только ужасающую тишину».
Прескотт отложил папку о дани в сторону и хмуро смотрел на раздвинутые ярлычки — слова на бумаге. Может ли что-нибудь из всего этого действительно показать размах катастрофы?
У Китая, по-видимому, назрела проблема с Индией, но оставался еще и резкий раскол между Китаем и Советами. Это должно быть ключевым вопросом во время сегодняшнего рабочего совещания. Он посмотрел на часы: еще полчаса. Война на Дальнем Востоке была бы окончательной катастрофой — беженцы, потеря централизованного руководства, никакой возможности установить строгую систему наблюдения и карантина при перемещении больших групп населения.
Президента охватило чувство хрупкости человеческих условий. В груди его что-то сжалось, дыхание стало коротким и быстрым. Ярлыки на докладах зажили собственной жизнью, буквы стали большими и пылающими. Каждый ярлычок вызывал к жизни новый потенциал истребления.
«Денвер… Улан-Батор… Перон… Омск… Тсемпо… Уганда…»
Тугой комок в груди постепенно исчез. Он подумал, не вызвать ли ему врача, но очередной взгляд на часы сказал ему, что времени до начала обеденного совещания не осталось. По-видимому, проблема с сахаром в крови.
Его глаза уперлись в папку: «Вопрос успеха».
Да, это одна из самых серьезных забот. Какую гарантию они имеют, что Ирландия или Англия поделятся каким-либо открытием? Что, если они найдут вакцину и будут шантажировать остальной мир? А если этот Безумец О’Нейл действительно скрывается в Англии или Ирландии…
Этот вопрос необходимо поднять за обедом. И агентов, которых они смогли внедрить в эти страны, явно недостаточно. Должны быть найдены другие средства наблюдения.
Прозвучал сигнал под столом: два настойчивых звонка. Они, наверное, уже стоят снаружи и ждут.
Опершись обеими руками о стол, он тяжело поднялся на ноги. Уже стоя, он почувствовал, как лента мучительной боли опоясывает его грудь. Комната заколыхалась, как подводная сцена, вихрем кружась вокруг него все быстрее и быстрее. Он услышал отдаленный шипящий звонок, который заполнил его сознание. Ощущения падения не было, только прилив благословенного забвения, который унес с собой страх и боль, и еще вид маленького столика рядом с его столом, рифленая, оправленная в бронзу деревянная ножка с глубокой царапиной в том месте, где одна из шпор Эндрью Джексона зацепилась за красное дерево.
35
Насилие и благочестие несовместимы. Они из разного теста. Ничто их не связывает: ни радость, ни страдание, ни даже живая смерть, которую некоторые ошибочно принимают за покой. Одно исходит из преисподней, а другое — с небес. В благочестии есть изящество; в насилии вы всегда будете непривлекательны.
Проповедь отца Майкла
В эту ночь Джон засыпал в верхней спальне домика Гэннона со странным чувством, что он находится в каком-то другом месте. Чистые простыни и взбитый матрас. У него был огарок свечи, чтобы посветить в комнате, которая пахла мылом и какими-то цветочными духами. Здесь стоял простой деревянный стул, низкий комод и шкаф для одежды, которые напомнили ему одну гостиницу в Нормандии.
О’Нейл-Внутри ушел вглубь, стал молчаливым, более отдаленным и… Джон это чувствовал: удовлетворенным.
Он видел то, что видел.
Подготавливая постель, Джон думал о попойке за ужином. Она продолжилась в кухне, после того, как в гостиной был выпит цветочный чай — Херити и Мерфи сидели друг напротив друга, пили стакан за стаканом и смотрели друг на друга со странным упорством.
Подготавливая постель, Джон думал о попойке за ужином. Она продолжилась в кухне, после того, как в гостиной был выпит цветочный чай — Херити и Мерфи сидели друг напротив друга, пили стакан за стаканом и смотрели друг на друга со странным упорством.
Отец Майкл отправил неразговаривающего мальчика в постель и занял позицию в конце длинного стола, как можно дальше от пьющих, однако глаза его смотрели не на мужчин, а на стаканы с самогоном. Гэннон послал остальных детей спать и занялся мытьем посуды у раковины.
Джон принес свою чашку из гостиной, подал ее Гэннону и уселся рядом со священником. Глядя на меченый лоб, он задумался о семье священника.
— Где ваши братья, отец Майкл?
Отец Майкл поднял на Джона затравленный взгляд.
— Вы сказали, что у вас два брата.
— Я не слышал о Мэттью со времени начала чумы, но он жил в Клуне, а это довольно далеко. Тимоти… Маленький Тим построил хижину рядом с могилой своей жены в Глезневине и спит теперь там.