Джозеф Херити
Херити и Лиам Каллен стояли на поляне, расположенной ниже по склону за пастбищем перед большим домом Бранна Маккрея. Они знали, что Джон, который стоял в ста метрах выше, наблюдает за ними. Казалось, что двое мужчин наслаждаются полумраком, который полз вниз по холмам по направлению к долине и вилле. Ласточки в оранжевом свете над ними ныряли вниз в погоне за насекомыми. Где-то далеко, среди деревьев, слышно было, как кто-то из солдат играет на флейте — тонкий и навязчивый звук в сумерках. Воздух пах соснами и мятой травой.
— Он там, наверху, как раз наблюдает за нами, — сказал Лиам низким голосом.
— Я видел его. Ты расставил вдоль дороги хороших стрелков?
— Ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы искушать судьбу так же, как ты?
— Они должны свалить его, но не убивать, слышишь?
— Я тот, кто подчиняется его приказам, Джозеф.
— Лиам посмотрел наверх, на Джона, потом перевел взгляд на долину. — Он тот самый?
— Иногда я думаю, что да, а иногда уверен, что нет. Там, Снаружи, они не помогают нам, Панический Огонь и все такое прочее. Он может быть тем самым, а может и не быть. Там, где он жил, ничего не осталось, этот маленький городок-бородавка на свиной заднице, и не осталось никого, кто мог бы что-нибудь сказать нам.
— А что вызывает у тебя сомнения? — спросил Лиам.
— Он спит сном невинного младенца, даже не вздрогнет, а я внимательно наблюдал за ним.
— Тогда почему же ты думаешь, что он может быть Безумцем?
— Разные мелочи. В его глазах что-то появляется, когда он смотрит на все эти разрушения.
— И ты все равно притащил его сюда!
— Должен сказать, меня самого мучило любопытство в связи с этим местом, — Херити кивнул головой. — Как вы можете жить с этим каждый день?
— У нас свои обязанности, и в армии подчиняются приказам. Мы не можем допустить, чтобы люди бродили и разносили разные истории о наших подопечных.
— Ни одного слова из наших уст, Лиам.
— Ты так только говоришь, и сейчас ты трезвый. А что будет, когда в тебе будет спиртное?
— Не распускай язык, Лиам. ИРА хранила честь Ирландии, когда еще даже твоя армия не могла протянуть руку помощи.
Слабая улыбка тронула губы Лиама.
— Да, а ведь ходит история, что это именно ты взорвал семью О’Нейла.
— Лживые вещи говорят о многих из нас, Лиам. — Херити посмотрел на автоматическую винтовку в руках Лиама, и его голос стал вкрадчивым. — Дружище, когда мы детьми резвились на сене, кто из нас мог предвидеть такой вот день?
— У тебя всегда был хорошо подвешен язык, Джозеф, но все, что я слышу из твоих уст — это что ты думаешь, будто янки действительно наш Безумец. Почему это… дружище?
Херити посмотрел во тьму, собирающуюся над долиной. В окнах виллы были видны мерцающие огни свечей. Где-то внизу, в темноте, замычала корова. Задумчивым голосом он сказал:
— В тот первый день, когда мы вместе шли по дороге, я повернул разговор на терроризм, как они это называют. Янки сказал, что ИРА предала ирландскую честь.
— Точные слова из писем Безумца, но эти слова знают теперь все. Я не удовлетворен, Джозеф. Что я скажу Дублину?
— Скажи им, что я не уверен… это означает, что он остается заряженной бомбой, которую мы не можем трогать.
— Ты позволил ему носить пистолет, — сказал Лиам. — Почему?
— Чтобы он думал, что я ему доверяю.
— А ты не доверяешь.
— Не больше, чем я доверяю тебе. Может быть, вернемся в ту хижину с твоим полевым телефоном?
— Я не позволю никому из вас уйти отсюда живыми! У меня есть приказ защищать тайну Маккрея.
Херити резко повернулся к нему вплотную лицом.
— Янки мой! Ты понимаешь? Не твое дело решать вопрос жизни и смерти! Он мой!
— Это то, что говорят в Дублине, — мягко сказал Лиам. Он развернулся и пошел впереди по тропинке наверх туда, где стоял Джон.
Джон наблюдал, как к нему приближаются двое мужчин, и был поражен, когда Лиам без всякой паузы сказал:
— Ты идешь с нами, янки.
Не имея возможности слышать, о чем эти люди разговаривали внизу, Джон занялся предположениями. «Херити — это его охрана, а не конвоир, — решил Джон. — Он что-то подозревает. Но что именно он подозревает?»
Настороженный, он догнал мужчин и пристроился сзади них, чувствуя страх. В караульной хижине они захватили с собой отца Майкла, оставив мальчика спать на подстилке в углу.
В караульной хижине они захватили с собой отца Майкла, оставив мальчика спать на подстилке в углу. Когда они вошли в маленькую деревянную хижину, далеко внизу под игровой площадкой виллы, наступила полная темнота.
Войдя в хижину, Лиам чиркнул спичкой и зажег свечу, осветившую внутреннюю обстановку. Вся она была из необструганной древесины, с грубой крышей над головой. Единственный стул и стол составляли всю мебель, на столе стоял черный полевой телефон с трубкой в корпусе защитного цвета. Провод от телефона выходил наружу под стропилами крыши. Снаружи раздался звук шагов, и до них донесся голос Джока:
— Все на месте, Лиам.
Лиам явно расслабился. Он указал отцу Майклу на стул.
— Я устроил так, что ответит лично Маккрей. Ему не терпится провести теологическую дискуссию, как он сказал.
Отец Майкл, который молчал все время по дороге вниз, к хижине, взял трубку и приставил ее к уху.