— Благодарю вас, Лиам.
— Он ответит или выпустит прямо сюда в нас ракету, — пробормотал Херити. — Что мы можем сделать?
— Мы можем заставить его поголодать, когда у него выйдет вся еда, — сказал Лиам. — А теперь тихо! Ты и так доставил нам достаточно неприятностей!
— Жестокие слова, жестокие слова, — сказал Херити.
Лиам снова покрутил рычажок телефона.
— Почему мы дожидались ночи? — спросил отец Майкл.
— Так всегда делает мистер Маккрей, — сказал Лиам. — Ему нравится, когда мы спотыкаемся в темноте.
— И держу пари, что у него есть инфракрасный прицел, — сказал Херити.
В комнате воцарилась тишина, странная неподвижность, как будто вошел призрак и заглушил здесь все живое.
Лиам щелкнул выключателем на боку зеленого корпуса телефона. В аппарате послышалось мягкое гудение.
— Мы будем слушать, — сказал он, — но говорить будет только священник.
Вскоре в телефоне раздался щелчок, и мужской, хорошо модулированный голос произнес:
— Это священник?
Отец Майкл прочистил горло.
— Здесь отец Майкл Фланнери.
«Он нервничает», — подумал Джон.
— И что вы хотите, священник? — Голос Маккрея звучал насмешливо. Это был голос культурного, воспитанного человека, вежливо разговаривающего с мелким чиновником.
Отец Майкл выпрямился, прижав телефонную трубку к уху.
— Я хочу знать, каким образом эти молодые женщины забеременели!
— Ох, уж это невежество католического духовенства, — сказал Маккрей. — Неужели никто не объяснил вам функционирование…
— Не умничайте со мной! — резко перебил его отец Майкл. — Я хочу знать, обвенчаны ли эти девушки с отцами их…
— Придержите свой язык, священник, или я сотру вашу хижину вместе с вами с лица земли.
Отец Майкл сделал конвульсивный глоток, затем продолжил:
— Вы ответите на мой вопрос, мистер Маккрей?
— Ну что ж, эти молодые женщины беременны, потому что это является обязанностью жрицы. Они лежали под рябиной во время полнолуния, и я оплодотворил их. Пусть будет благословение священной рябины со всеми нами.
Отец Майкл сделал несколько глубоких вдохов, лицо его побледнело.
Джон использовал эту передышку для того, чтобы приблизиться боком к единственной двери хижины. Здесь он замешкался. Есть ли еще снаружи Джок? Что он имел в виду, говоря, что все на месте? Лиам и Херити ухмылялись, внимание их было приковано к отцу Майклу.
— Рябина, — пробормотал отец Майкл.
— Наши предки почитали рябину, а они были счастливее тех, кто сейчас платит грош святому Петру, — сказал Маккрей.
— Так вы скоро начнете поклоняться Митре или какой-нибудь другой языческой статуе! — обвиняющим тоном сказал отец Майкл.
— Полегче, священник, — ответил Маккрей. — Митра был иранским богом, которого принесли с собой римские легионеры. Как хороший гэл, я ненавижу все римское, с вашей римской церковью включительно!
Херити ухмыльнулся:
— Ну и ну, они спорят, как парочка иезуитов! Да, ты был прав, Лиам. Редкое развлечение.
Джон положил руку на ручку двери и приоткрыл дверь так, что образовалась узкая щелочка. Маккрей должен быть где-то прямо перед отцом Майклом. Телефонная линия уходила именно в ту сторону.
— Кто это там с вами разговаривает? — задал вопрос Маккрей.
— Это Джозеф Херити, — сказал отец Майкл.
— Собственной персоной? Да, редкая добыча вводит старого охотника в искушение. Там с вами в хижине Лиам Каллен и кто-то еще. Кто это?
— Его зовут Джон О’Доннел.
Херити вдруг резко вытянул руку и прикрыл ладонью рот отца Майкла, отрицательно помотав головой. Священник взглянул на него удивленно.
— Вы что-то хотели сказать еще, священник? — спросил Маккрей.
Херити снял ладонь со рта отца Майкла и предостерегающе погрозил пальцем.
— Мы направляемся на север, чтобы найти какое-нибудь место, которое примет нас, — сказал отец Майкл слабым голосом. Его внимание оставалось прикованным к Херити.
— А в гостинице нет места! — засмеялся Маккрей. — Кто из вас беременный?
— Мистер Маккрей, — сказал отец Майкл, — я пытаюсь спасти вашу душу от вечного проклятия. Неужели вы не можете…
— Это не в ваших силах, — сказал Маккрей. — Мы здесь все друиды, поклонники деревьев, невинные, как младенцы, появившиеся на свет. Вы можете взять своего виноватого бога, католический мошенник, и затолкать его туда, куда не попадает лунный свет.
Херити взорвался хриплым хохотом, Лиам фыркнул.
Джон открыл дверь еще на несколько миллиметров и выскользнул в темноту. Он помнил, что тропинка, по которой они пришли, была справа. Он не видел Джока и никого другого, но подозревал, что в округе были и другие охранники. Из хижины доносился голос отца Майкла.
— Мистер Маккрей, вы должны отречься от своих дурных привычек, покаяться в грехах, пока не поздно! Бог простит…
— Я не нуждаюсь в прощении!
«В этом голосе слышно безумие», — решил Джон. Он прокрался за угол хижины и посмотрел на виллу, серой кляксой выделяющуюся в темноте. Теперь видны были только два освещенных свечами окна. Кусты бились о его колени. Он свернул налево, выискивая проход, где бы его не выдавал шум. Голоса в хижине стихли до уровня едва слышного бормотания. Когда его глаза привыкли к темноте, он различил между тем местом, где он стоял, и виллой склон, поросший низкими кустами, серыми пятнами выделяющимися на темном фоне. Есть ли здесь проход? Он двинулся вперед, споткнулся и упал бы, если бы не чья-то рука, схватившая его за плечо и втащившая назад. Джон неожиданно обнаружил, что он брошен на землю. Холодная мушка винтовки была прижата к его шее за правым ухом.