Перед камином стоял стол со сломанной ножкой, подпертый обломком зеленой ветви. Отец Майкл нашел в соседнем сарае сухой торф, разжег его на каминной полке, и скоро у них в домике полыхал огонь.
— Я не видел никаких признаков погони, — сказал Херити печальным тоном.
— Но уверенным быть нельзя. Сегодня ночью мы снова будем дежурить по очереди.
Отец Майкл подошел к рюкзаку, лежавшему в углу у камина, и извлек пакет, завернутый в полиэтилен.
— Здесь кусок свинины, — сказал он.
Мальчик сел на пол у огня и протянул руки к теплу. Херити поставил свой рюкзак рядом с рюкзаком Джона у двери, посмотрел на прислоненный к нему автомат и улыбнулся. Он оглядел комнату: чердака нет, только небольшое замкнутое пространство.
Джон подошел к одному из двух окон напротив двери и посмотрел на запад, на темнеющее небо. Заходящее солнце, пробивающееся сквозь облака, наполнило воздух тусклым желтым светом, который исчезал на глазах. Отдаленные вспышки голубых молний плясали под облаками, похожие на детские каракули. Молнии казались нереальными, пока не слышался раскатистый удар грома. Джон подсчитал секунды между вспышкой и громом — десять с небольшим. Следующее число было меньше, гроза быстро приближалась.
Отец Майкл развязал пакет на столе.
— Хорошо, когда есть огонь, — сказал он.
Херити взял автомат и, оставив рюкзак, нырнул в дверь.
— И куда же он собрался? — спросил отец Майкл.
— В этом домике только одна дверь, — сказал Джон. — Его это не беспокоит.
— Окна с трех сторон, — возразил отец Майкл. — Я думаю, что это все равно ловушка. Как вы полагаете, Джон, он действительно убил Лиама?
Джон просто посмотрел на него.
Отец Майкл вздохнул. Он еще покопался в своем рюкзаке и достал немного гэнновского сыра.
— Я не хочу иметь грехи Джозефа на своей душе, — пробормотал он.
«От свинины доносится тухлый запах», — заметил Джон. Испорчена, без сомнения. Неужели священник не чувствует?
— Я желаю благополучия мистеру Гэннону и его семье, — сказал отец Майкл. — Я помолюсь за них ночью.
Джон подумал о Гэнноне. Этот единственный пистолетный выстрел, он наводит на мысли. Гэннон был человеком, готовым к смерти, даже желающим ее. Слишком чувствительный и глубокий для нынешних времен. Как воспринял Гэннон четверых чужаков, которые так неожиданно захватили его хозяйство, а потом так же быстро покинули его? «Видел ли он в нас групповую личность?»
Отец Майкл подошел к мальчику, и оба они стали смотреть на оранжевые языки торфяного пламени.
«Что удерживает нас вместе?»
Джон попытался увидеть Херити, священника, мальчика и самого себя глазами Гэннона. Предполагается, что группы обладают социальной личностью. Философ может попытаться определить эту личность.
Молния ударила рядом, звук грома был близким и громким. Казалось, что тьма снаружи сгустилась, стала более плотной.
«Мы — четверо разных людей, соединенных вместе по разным причинам», — решил Джон. Его беспокоило отсутствие симметрии в группе. В ней была опасная несоразмерность. Был ли Херити-охотник лишним?
Но его исключение из группы особой роли не играло.
Дождь начал барабанить по крыше домика. Течь у стены напротив камина издавала частый капающий звук, и вода брызгала на рюкзаки у двери. Джон передвинул их под одно из окон, прислонив автомат к рюкзаку, который Херити взял у Лиама.
Джону пришло в голову, что каждым из них движет какая-то скрытая цель. «Я должен выполнить задание О’Нейла». У мальчика есть его обет молчания. Херити по натуре охотник. А отец Майкл… священник ищет свою религию.
«То, что удерживает группу вместе, содержит в себе что-то неестественное», — решил Джон. Было ли это что-то сверхъестественное? Он чувствовал: важно определить, что же их объединяет.
Шум дождя по крыше стал очень громким, но гром и молнии уходили к северо-востоку. Джон отметил это только частью своего сознания. «Эти размышления — не пустая фантазия», — думал он. Древние сверхъестественные силы этой земли, волшебный маленький народец и феи, о которых без конца вспоминал Херити, ушли. Их заменило что-то неизбежно реальное, естественно их превосходящее.
«Это сделал я. Я сделал это для О’Нейла».
— Ну куда делся этот Джозеф Херити? — спросил отец Майкл хныкающим голосом.
— Наверное, пережидает где-то дождь, — сказал Джон.
— Дождь, кажется, немного поутих, — сказал отец Майкл. — Нынешняя зима совсем мягкая. Мы подождем его или начнем есть сразу?
— Как хотите.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только слабым шипением торфа в камине, а шум дождя по крыше стих до легкого постукивания. Джон увидел рядом с первой вторую течь, из которой тоже капала вода. Мальчик громко шмыгнул носом.
Вдруг дверь распахнулась, и в нее быстро вошел Херити, закрыв дверь за собой. На нем был легкий плащ-пончо, с которого на пол набежала большая лужа. В его глазах было дикое выражение. Он стряхнул воду со своей зеленой шапки.
— Нас не преследуют, — сказал он и снял пончо через голову, бросив на пол шапку, которая издала мокрый шлепок.
— Нас не преследуют, — сказал он и снял пончо через голову, бросив на пол шапку, которая издала мокрый шлепок. Под пончо у него на шее висел автомат, однако внимание всех было привлечено мешком, который свисал на шнурке с левого плеча Херити. В нем были три белые пластиковые бутылки и кучка консервов с яркими наклейками, явно дочумного производства.