— Тройной подход? А, ты имеешь в виду случай, если он действительно О’Нейл, и ты не сможешь доказать это.
— Вот именно. Он может дать нам настоящий ключ, попытаться искусственно увести в сторону или совершить диверсию.
— Или прямой саботаж.
— Все верно, как на духу. — В разговор вторгся взрыв шумов, болезненно громкий. Когда он утих, было слышно, что Доэни говорит: — …делает группа Бекетта.
Викомб-Финч посчитал это вопросом.
— Я думаю, парень, на которого стоило бы посмотреть — это тот лягушонок, Хапп. Совершенно запутанная голова. Он скармливает идеи Бекетту, как будто даже играет Бекеттом, использует его вместо персонального компьютера.
— Чтоб мне провалиться! Как говорите вы, бритты.
— Ничего мы такого не говорим, ты, ирландский картофелеед.
Они усмехнулись. Это слабоватые оскорбления, подумал Викомб-Финч, недостаточные, чтобы обмануть слушателей, но это стало у них теперь почти ритуалом, который означал, что они подошли к концу разговора.
— Если мы когда-нибудь снова встретимся лицом к лицу, я расплющу тебе уши своей тростью — если смогу найти подходящую, — сказал Доэни.
По левой щеке Викомб-Финча скатилась слеза. Стереотипы появляются, чтобы над ними смеяться, но можно ли их игнорировать? Может, они играли в эту игру, чтобы не забывать ошибки прошлого — зонтик против трости, нелепость против нелепости. Викомб-Финч вздохнул, и ему показалось, что он услышал эхо этого вздоха от Доэни.
— Я нарисую перед Стоунером картины сахарных фей из Ирландии, — сказал Викомб-Финч, — но этот твой О’Доннел, по-видимому, просто тот, кем он себя называет.
— Молекулярный биолог — это молекулярный биолог, — сказал Доэни. — Мы бы воспользовались услугами даже самого Иисуса, Марии и святого Иосифа, если бы они у нас появились.
— У О’Доннела есть какие-нибудь документы? — спросил Викомб-Финч, как только эта мысль пришла ему в голову.
— Тот дубиноголовый, который командовал отрядом, встретившим его, выбросил его паспорт.
— Выбросил?
— Через плечо в море. Теперь исследовать нечего, чтобы определить, подделка ли это.
— Дое, я думаю, иногда мы становимся жертвами зловредной судьбы.
— Будем надеяться, что для равновесия существует и доброжелательная судьба. Может быть, это группа Бекетта.
— Кстати, Дое, Бекетт и его люди думают, что теория замка-молнии, наверное, путает нас, заводит на боковую тропинку в саду, так сказать.
— Интересно. Я передам это.
— Жаль, что у нас нет ничего более существенного для тебя.
— Уай, мне только что пришла в голову мысль. Почему бы тебе не свести Стоунера с Бекеттом? Блестящий американец, объясняющий тонкости удивительного научного исследования неинформированному политику.
— Это может быть интересным, — согласился Викомб-Финч.
— Это может даже зажечь какие-нибудь новые идеи у Бекетта, — сказал Доэни. — Это иногда происходит, когда объясняешь что-нибудь несведущим людям.
— Я подумаю над этим. Бекетт, если разойдется, бывает довольно красноречивым.
— Я бы хотел сам поговорить с Бекеттом. Не мог бы он присоединиться к нам во время одного из таких разговоров?
— Я устрою это. Хаппа тоже?
— Нет… только Бекетта. Может быть, Хаппа позднее. И пожалуйста, подготовь его к тому, что это будет глубокий допрос, Уай.
— Как я сказал, он вполне красноречив, Дое.
Некоторое время между ними была тишина, заполненная шумами, потом Викомб-Финч сказал:
— Я составлю рапорт об их идеях, связанных с теорией замка-молнии. Мы сразу же пошлем его тебе по факсу. В этом может что-то быть, хотя я особенно не надеюсь.
— Бекетту нужно, чтоб ему возражали, да?
— Это хорошо настраивает его. Не забудь это, когда будешь разговаривать.
— Его можно разозлить?
— Никогда не подает виду, но немного есть.
— Отлично! Отлично! Я покажу ему, на что я способен в травле американцев. А что касается этого вероятного Безумца, я дам тебе знать, если вода станет еще мутнее.
Викомб-Финч кивнул. Совершенно мутная вода будет, конечно, означать, что они убедились в том, что этот человек — О’Нейл. Он сказал:
— Еще один момент, Дое. Может оказаться, что Стоунер прибывает с тем, чтобы уволить меня.
— Если он это сделает, то передай ему, что он может обрезать телефонные провода.
— Если он это сделает, то передай ему, что он может обрезать телефонные провода.
— Ну вот, Дое. Ты не должен сжигать мосты.
— Я говорю серьезно! Мы, ирландцы, не относимся к вам, бриттам, как к обычным людям. Я не собираюсь тратить время, чтобы наладить еще один контакт в Хаддерсфилде. Так и скажи им.
— У нас ушла всего неделя на то, чтобы перейти к делу.
— В наши дни неделя — это целая вечность. Политики это еще просто не поняли. Это они нуждаются в нас, нам они не нужны.
— О, я думаю, что нужны, Дое.
— Мы останемся вместе, Уай, или все это проклятое сооружение рухнет. Передай Стоунеру, что я так сказал. Ну, до следующего раза?
— Как скажешь, Дое.
Викомб-Финч услышал щелчок прерванного соединения. Шум прекратился. Он положил трубку на место и глядел на свою холодную трубку рядом с телефоном. Что ж, слушатели получили сообщение.
«Доэни, конечно, на свой лад прав. Ученые заварили эту ужасную кашу. Во всяком случае, сделали свой вклад, этого нельзя отрицать. Плохая связь, плохое взаимопонимание с правительствами, невозможность воспользоваться той силой, которая у нас была, и даже разглядеть действительный характер силы. Когда мы делали ход, мы играли в те же самые старые политические игры».