— Я понимаю примерно четверть того, что вы только что сказали, — произнес Вэлкорт. — А это означает, что я не понимаю ничего!
Они услышали в его голосе раздражение и злость.
Рокерман нахмурился.
— Сэр, О’Нейл создал специальный вирус, а может быть, и более чем один.
— Наверняка, больше, чем один! — сказал Седдлер.
— Вполне возможно, — согласился Рокерман. — Он создал его, чтобы заразить им определенную бактерию. Когда бактериальный вирус заражает бактерию, формируется РНК, которая похожа на ДНК вируса, а не на ДНК хозяина-носителя. Последовательность нуклеотидов в этой новой молекуле ДНК является комплиментарной по отношению к ДНК вируса.
Седдлер, видя сердитый блеск в глазах Вэлкорта, поднял руку.
— Сэр, О’Нейл нашел генетическую запись у человека, которая задает, что зародыш будет женского пола. Он создал болезнь, которая связывается с этой записью.
Это Вэлкорт понял. Он кивнул.
— Хаддерсфилд подтверждает, что существуют бессимптомные носители этой чумы, — добавил Рокерман.
— Она заражает мужчин, но не убивает их, вы это имеете в виду?
— Да, сэр.
— Тогда почему же вы так и не скажете? — Вэлкорт сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Черт возьми этих ученых с их тарабарщиной! — А каковы симптомы у мужчин? — спросил он.
— Мы еще не уверены, сэр, — сказал Седдлер. — Может быть, что-то вроде сильной простуды. — Он издал нервный смешок.
— Не думаю, что это подходящая тема для юмора, — сказал Вэлкорт.
— Да, сэр! Вы правы, сэр, конечно нет!
Рокерман продолжил:
— Эта болезнь блокирует или изменяет запись ДНК, задающую разницу пола, и последствия этого оказываются летальными.
— Как он мог знать, что сделает именно это? — спросил Вэлкорт.
— Мы не знаем, как он испытывал это. Мы не знаем очень многого, но нам уже видны основные черты, — сказал Рокерман.
— Какие основные черты, и как они работают?
— Я говорю об основных чертах исследования О’Нейла, сэр, — сказал Рокерман. — Мы знаем кое-что о его лаборатории… до того, как он уехал в Сиэтл. Были друзья, которые навещали его. Мы знаем, что у него был компьютер.
— Его химические методы были, по-видимому, безошибочными, — сказал Седдлер. — Например, он должен был пользоваться бактериальными энзимами, полученными неизвестно как, но мы вынуждены все время помнить, что он занимался исследованием ДНК в течение пяти лет до трагедии в Ирландии.
Вэлкорт переводил взгляд с одного мужчины на другого.
— Какое чертовское невезение, что такой уникальный человек действовал под влиянием таких побуждений!
— Люди Бехтеля сделали анализ, — сказал Седдлер.
— Какое чертовское невезение, что такой уникальный человек действовал под влиянием таких побуждений!
— Люди Бехтеля сделали анализ, — сказал Седдлер. — Они говорят, что это должно было когда-нибудь случиться. О’Нейл не был настолько уникален.
Вэлкорт ужаснулся.
— Вы считаете, что эту ужасную вещь мог сделать любой человек?
— Не просто один человек, — сказал Рокерман, — а все возрастающее число людей. Распространение знания о том, как это было сделано, и еще упрощение методов, да плюс доступность сложного оборудования для любого человека, имеющего деньги… — Он пожал плечами. — Неизбежно в том мире, в котором мы живем.
— Неизбежно?
Рокерман сказал:
— Посмотрите на его лабораторию, особенно на компьютер. Он должен был сохранять химические фракции для дальнейшего использования. Любая хорошая лаборатория так поступает. И он использовал свой компьютер для ведения каталога и для анализа. В этом нет сомнения.
— У него, естественно, не было трудностей с антибиотиками, — сказал Седдлер, — он взял их со своих собственных полок, когда продал аптеку.
— Антибиотики, которые не действуют на чуму. — Эту часть он помнил с предыдущих брифингов, когда еще был жив Прескотт.
— Анализ оборудования, про которое известно, что он его использовал, — сказал Рокерман, — говорит нам, что для получения результатов он задействовал тонкую игру законами химической кинетики.
— Вы опять за свое! — резко перебил его Вэлкорт.
— Сэр, — сказал Рокерман, — он использовал температурный контроль и методы подачи энзимов на разных стадиях процесса. Теплота служила двигателем процесса, а отсутствие ее — тормозом.
— Он пользовался рентгеновскими лучами, температурой и химическими процессами, — сказал Седдлер.
— У нас есть перечень публикаций, на которые он подписывался, — сказал Рокерман. — Ясно, что он был знаком с работой Кендрью и Перутца. Он написал заметки на полях одной публикации о методах рассечения энзимов Бергмана и Фрутона.
Вэлкорт не знал ни одного из этих имен, но слышал благоговейные нотки в голосе Рокермана. Здесь также было нечто, на что может обратить внимание политик.
— У вас есть публикации, которыми он пользовался?
— Только одна. Он дал ее на время одному студенту, а студент забыл вернуть ее.
— Похоже, что этот О’Нейл — целая исследовательская группа в одном человеке, — сказал Вэлкорт.
— Он был всесторонне одаренным, в этом нет сомнения, — согласился Седдлер. — Должен был быть, чтобы сломать этот код в одиночку.
Рокерман сказал:
— Психологический портрет подсказывает нам, что некоторые из его талантов, по-видимому, оставались нераскрытыми, пока не всплыли под влиянием сильного душевного волнения после убийства его семьи.