Вечный Крылатый смежил веки очень и очень своевременно, не дав скатиться в их бездонный мрак. А затем отодвинулся от своего крошечного собеседника, встал на лапы и распростер огромные, абсолютно черные крылья, не прилагая ни малейшего усилия, подпрыгнул и взлетел. От могучих взмахов поднялся сбивающий с ног ветер. Альс и остальные путешественники кубарем покатились по земле, заметались испуганные кони, с фургонов срывало покрытие. Стоянка стала похожа на место побоища. А дракон сделал прощальный круг над Проклятой долиной, поднялся в восходящих воздушных потоках выше и стремительно ушел вертикально вверх, моментально исчезнув из виду.
«Значит, не сейчас и не здесь», — стало последней мыслью Ириена Альса, прежде чем он закрыл глаза и позволил себе отключиться. Честно предоставив соратникам тащить свое обездвиженное тело, ловить разбежавшуюся в разные стороны скотину и всячески восстанавливать порядок среди людей и нелюдей, только что увидавших больше, чем остальным смертным удается и за дюжину перерождений.
Золотым осенним листом кружил он из густоты высокой кроны навстречу прохладной земле, зная, что станет ее неотъемлемой частью, растворится в ее безмерной щедрости и по весне снова вольется в круговорот сущего.
Падал снегом на уставшую пашню, побывав перед этим облаком, влажным ветром и океаном.
Кружил мотыльком-однодневкой в брачном танце в темной чаще, рассекал ветер узким стрижиным крылом, летучей мышью лавировал в кромешной тьме средь океана звуков и отражений, и непокорные ветра доверчиво подставляли свои спины под драконьи крылья.
Падал снегом на уставшую пашню, побывав перед этим облаком, влажным ветром и океаном.
Кружил мотыльком-однодневкой в брачном танце в темной чаще, рассекал ветер узким стрижиным крылом, летучей мышью лавировал в кромешной тьме средь океана звуков и отражений, и непокорные ветра доверчиво подставляли свои спины под драконьи крылья.
Теперь он знал, что такое ПОЛЕТ и что означает быть СВОБОДНЫМ.
Как это знают листья, снежинки, бабочки, стрижи, драконы и всякие летучие твари, коим Создатель даровал небо.
— Иди ты лесом, Ириен Альс, чтоб я с тобой еще раз связался, — бурчал Анарсон, потягивая хассар, варварски приправленный медом.
— Драконов больше не будет, — пообещал эльф, ехидно скалясь.
— Ты хуже всякого дракона. Если б не твои отлучки в развалины, то нас бы уже здесь не было…
— Брось бухтеть! — взорвался возмущением Торвардин. — Будешь правнукам рассказывать, что живого дракона видел, а они своим потомкам перескажут. Это же диво! Пусть даже и страшное.
— Вот ежели я разорюсь, вот это и будет страшное диво, а все остальное… чепуха.
— Драконы — чепуха? — изумился Сийгин, которого событие прошедшего дня удовлетворило наконец масштабностью и величием.
— Понимаешь, орк, я так себе мыслю, что если в нашем мире живут драконы, то кто-то же должен с ними встречаться. Ну хотя бы время от времени. Верно? Так почему не я и не ты? — довольно самонадеянно заявил купец.
Они сидели возле костра, пили кое-как заваренный хассар и старались изо всех сил не подпрыгивать на месте, как дети, которых на празднике перекормили сластями. И даже голоса до мозга костей прагматичных тангаров, которым чужды всяческие романтические порывы, подрагивали от возбуждения. Ночь перевалила вершину, и шустрая Сирин успела закатиться за горизонт, а никто в лагере не спал. Ну кто же спит в такой знаменательный день? Только какая-нибудь колода бесчувственная, а не живой человек… или тангар, или эльф. И уж тем паче орк.
— Что же он тебе сказал? — допытывался Яримраэн, истекая завистью, как пчелиные ульи медом.
В кои-то веки обошли благородного эльфийского принца по части новых знакомств, и он места себе не находил.
— Речь на лонгиире можно трактовать по-разному. Примерно семью способами. И многое зависит от того, кто говорит, и еще больше от того, кто слушает. Как я понял, дракон пытался объяснить, что боги вовсе не наказывали Первых разделением на четыре народа. То был своего рода дар. И я должен помнить об этом.
— Ты у нас важная птица, Альс, — глумливо хихикнул Анарсон. — У тебя в напоминальниках драконы ходят. А завтра, глядишь, с тобой боги начнут советоваться.
— Уже.
— Что уже?
— Посоветовались, — вдохновенно молвил эльф. — Спрашивали: за каким хреном я с тобой, мордой купеческой, столько лет дружбу вожу и еще ни разу в зубы тебе не дал?
Анарсон задумчиво оттопырил нижнюю губу и весьма презрительно скосил глаз на языкатого эльфа.
— Скажи богам своим, что энто от того происходит, что сам опасаешься отхватить в отместку, и не только по зубам. Ибо мало кому из приличного народа попервоначалу при виде твоей рожи не приходит мысль врезать тебе как следует.
— Мне — не приходит, — рассмеялся Сийгин.
— А тебя, Анарсон, дракон бы на месте сожрал, не разговаривая.
— До чего же он красивый был!
Уже все караванщики и лангеры знали, что у мастера Роканда появилась новая задумка. Единожды увидав дракона вживую, он строил планы попасть на Драконовы острова, хоть и убеждали его все вместе, что если даже драконы позволят смертной букашке ступить на их исконные земли, то без лонгиира там делать нечего. А лонгиир без волшебного дара выучить невозможно, будь ты хоть семи пядей во лбу. Однако отважный путешественник не сдавал позиций.