— Любой огонь священен! — воскликнул ошеломленный богохульством Юртарин.
— Даже такой?
Малаган дунул-плюнул на свой кулак и когда раскрыл ладонь; на ней плясал крошечный веселый лепесток пламени.
— Это волшебство. Фокус.
— А ты палец в него сунь. Если иллюзия, то ожога не будет, — ласково посоветовал Мэд. — Ну?! Боишься.
Юный тангар вспыхнул нескрываемой обидой, крепко сжал губы и решительно накрыл своей ладонью огонек.
— Ай!
Как и положено в таком случае, на коже вздулся пузырь ожога.
— Чем я не Творец, раз могу разжигать и тушить огонь по своему усмотрению? — ухмыльнулся эрмидэец. — Или, скажем, тот же Альс, который зажигает пламя единственным словом.
Все поглядели на безмятежно дрыхнущего эльфа, наблюдавшего уже, пожалуй, свой четвертый или пятый сон.
— Или, скажем, тот же Альс, который зажигает пламя единственным словом.
Все поглядели на безмятежно дрыхнущего эльфа, наблюдавшего уже, пожалуй, свой четвертый или пятый сон.
— А он может?
— Еще как! Только редко пользуется своим даром, — уточнил Яримраэн. — По принципиальным соображениям.
— Твой… фокус и настоящий Священный огонь вещи разные.
— Огонь везде одинаков, раз он обжигает и ранит. Я умею вызывать пламя, но я не равняю себя с Создателем и не тщусь именовать себя проводником его воли.
— Ты не тангар! — взвился мальчишка и умчался куда-то в темноту, прятать под колесами фургонов свою досаду и возмущение.
— Зачем ты его дразнишь? — с укоризной спросил Тор.
— Затем, чтобы он, вместо того чтобы талдычить чужие слова, ненадолго задумался.
— Тебе-то с того какая радость? — поинтересовался хмурый Анарсон, которого разбудили оживленные голоса.
— Мне? Никакой. Но, может быть, хоть как-то получится заставить мальчишку думать самостоятельно, а не умом его прадедов.
— Прадеды, эрмидэ, были не дураки и плохого своим потомкам не желали. Юртарину среди своих жить и меж своими судьбу свою искать. А ты только зря его с толку сбиваешь. Ты — человек, и у тебя своя правда.
Не по годам умен был хозяин инисфарской лавки «Разные вещи», путешественник, купец и немножко контрабандист Анарсон, сын Фольрамина. Не хотел он ни с лангерами ссориться, ни дальнего родича под тяжелые раздумья подставлять, а посему на разговоры теологического содержания был наложен категорический запрет. И продержался сей запрет до того мига, пока полуденным часом, спустя несколько дней пути, караван не подобрался к первой из двух Проклятых долин.
— Небеса! — только и смог выдавить из глотки впечатлительный эльфийский принц.
Лишь он и сумел промолвить слово, когда перед ними открылась панорама долины. Она была не просто огромной, она была исполинской. Наклонные каменные стены чудовищной чаши, на краю которой стоял купеческий караван, тянулись настолько далеко, насколько хватало обзора. Дальняя стена терялась в дымке. Пятнадцать фургонов, лошади, люди и нелюди — всех их можно было сравнить с плодовой мушкой, севшей на край медного таза. Но даже размеры не производили такого впечатления, как все то, что находилось в долине.
— Что это может быть? — тихо спросил Альс у проводника.
Человек лишь пожал плечами. И эльф его вполне понимал в этот миг. В мире, в его мире не существовало таких слов, которыми можно было бы описать и пояснить увиденное. Башни, ленты, клубки и гигантские нагромождения кусков чего-то неведомого, вздыбленная земля, реки застывшего металла и камня, дыры, отверстия, норы, чаши, купола, переплетения каких-то неимоверной длины лестниц, черные скрюченные «щупальца», будто ЭТО пыталось поцарапать небесную твердь или выколоть глаза лун. Все это росло из северного склона.
— Это… оно было живое? — охнул Малаган.
Тангары истово молились, не в силах воспринять открывшуюся им картину воплощенного безумия. Все, кроме Торвардина. Его глаза сияли.
— Должно быть, это чудо.
— Кто знает…
Альс не скрывал, что до глубины души потрясен. Чего он только ни ожидал увидеть: любых чудовищ, любые ужасы, — но чтобы у него не нашлось понятий и слов… У него, у Познавателя!
— Там внутри можно бродить годами.
Чего он только ни ожидал увидеть: любых чудовищ, любые ужасы, — но чтобы у него не нашлось понятий и слов… У него, у Познавателя!
— Там внутри можно бродить годами. На десятки лиг внутрь склона и в глубь земли тянутся подземные круглые норы, частью оплавленные и спекшиеся в черные камни, частью прозрачные и сияющие внутренним светом, — молвил Роканд. — Что-то сгнило, что-то рассыпалось прахом, но я уверен, здесь когда-то кто-то жил.
— Люди?
— Не знаю. Ты теперь понимаешь меня, эльф? Я просто не знаю, как рассказать о том, что видел.
— В норах живут чудища?
— Нет. Ничего такого я не встречал. Там… пусто. Вернее сказать, все, что осталось, кроме… стен, давным-давно развеялось по ветру. Просто под ногами хрустит пыль.
— Безумие какое-то! Такого не может быть.
О великие небеса! Аннупарду Шого стало страшно. И он не стыдился своего животного дикого ужаса, который исподволь охватывал все его существо, стоило только бросить взгляд на Проклятую долину. Страшно было Сийгину, и эльфийскому принцу, и Анарсону… Все испугались. Альс тоже.
— И тем не менее… Ну что, пошли вперед?! Чего ждем-то?!