— Спасибо, — поклонилась Орландина. — Но некогда за столом рассиживаться. Город в опасности. В любое время навьи могут обратный путь перекрыть. Надо доставить в Киев амулет.
— Верно молвишь, дочка, — согласно кивнул рыжий лешак. — Не до застолий нынче.
— Да как же это? — заволновался Кирилл. — Неужто моего нового блюда не отведаете? Киевский торт! Это же подлинный шедевр кулинарного искусства…
— Благодарствуем, отче, — прижал руки к груди Вареникс. — Пущай эвон детишки с девами сладким лакомятся…
Птица обиженно нахохлилась, несколько поник и Бублик.
— А нам и впрямь в город пора. Там уже наши объявились, их ободрить следует. Да и вообще надобно к лютой сече готовиться.
Воительница согласно кивала, дивясь, откуда ж леший так быстро узнал о возвращении в Киев своих родичей. Ну, на то он и князь лесной.
— Не по-людски это как-то, — запричитал кулинар. — С дорожки не присесть, не поесть и снова в путь…
Сам же в это время собирал в котомку какие-то вещи. Среди прочих, как приметила разведчица, и фиолетового цвета шелковую сутану.
— Ты куда намылился?! — набросилась на него птица.
— Так что ж, Алечка, и мне пора, — принялся оправдываться отец Кирилл. — Слышала ведь, беда грозит Киеву. Может, и я там на что сгожусь…
Лешаки переглянулись между собой и кивнули.
— А ты не хочешь с нами? — робко спросил священник.
Птица фыркнула:
— Еще чего! Неча алконосту в таком скоплении народу делать! Да еще и посреди военных действий! Мое дело души лечить! Вот после сечи — дело другое… Пока же надобно к Индрику слетать. Проведать, как он там. Слыхали ж, как его давеча людишки напугали, когда он малость поразмяться удумал… Перетрусил до икоты, сердечный.
— Как же мы все поедем? — озадачилась амазонка, оглядывая честную компанию. — Лошадь троих не выдержит.
— Четверых! — топнул ногой сатиренок. — Я со всеми!
— Добро, внучок, — потрепал его по кучерявой головенке Вареникс. — Добро. А горю помочь несложно. Я могу сзади тебя примоститься. А для них особую кобылку покличем… Тут их по лесу столько рыщет. Необъезженные, правда…
Словно услышав его слова, из лесу донесся волчий вой. Отец Кирилл испуганно перекрестился.
— На волке? Как же это, а?
— А чего? — пожал плечами лесной князь. — Некоторые, я слыхал, такие-то подвиги верхом на сером совершали… Царства себе добывали…
Он заговорщицки подмигнул Орландине, но та не поняла намека.
— Ой, да что вы тут огород городите! — возмущенно заклокотала алконост-птица. — Что ж я, своих-то друзей с ветерком до Киева не подброшу? Тем паче что мне по пути до Индриковой горы.
— Как это — подбросишь с ветерком? — не понял священник.
— Да вот так! Выходите на двор да седлайте своего коня!
Аля, не удержавшись, запихнула себе в рот добрый кусок киевского торта и полетела к дверям.
Только все вышли за порог, алконосточка подлетела к Бублику и Кириллу и, схватив их своими мощными лапами за вороты рубах, взмыла ввысь.
— Догоняйте! — крикнула откуда-то из поднебесья оставшимся амазонке и лешему.
— С возвращением! С возвращением! — неслось со всех сторон.
Киевляне кланялись их кавалькаде на всем пути от Золотых до Серебряных ворот.
Орландина не могла понять, в чем дело. Неужели Вареникс пользуется здесь такой популярностью? Вот уж не думала, что лесных князей встречный и поперечный знает в лицо. Вообще-то сатиры привыкли хорониться от людей в своих зеленых чертогах.
Странности начались еще при самом их въезде в город. Стражники у ворот при виде четверых путников взяли бердыши на изготовку и отсалютовали. Потом, зря, что трое не имеют коней, мигом подвели им скакунов. Даже малышу Бублику.
— С возвращением!
Может, это они ей кланяются, подумала амазонка. Как-никак теперь она главный киевский воевода. Однако ж весть о ее назначении вряд ли успела облететь весь город. Да и кто там ведает ее обличье? Нет, точно Варениксу кланяются, чтя его высокий сан главы малородцев Куявии.
Правда, девушка заметила, что не все приветствия произносились с одинаковым радушием. Кто-то улыбался сквозь зубы, кто-то кланялся с деланым почтением.
Понятное дело, не всем примирение с нечистиками пришлось по вкусу. Некоторые, особенно те, кто приняли христианство всем сердцем, могли считать, что это был неправильный шаг. Пусть. Время покажет, кто прав.
Ситуация прояснилась, когда путники оказались уже на княжеском дворе.
Прямо под ноги коню, на котором ехал отец Кирилл, кинулся невзрачного вида молодой монах, в коем воительница признала того самого брата Евлампия, который проводил обыск в доме Угрюма и Родиславы в день ее приезда в Киев.
— С возвращением! — возликовал он, лобызая ногу седока. — С возвращением, преосвященный Ифигениус! Вот теперь все пойдет, как надо! Ты бы видел, владыка, что тут натворили в твое отсутствие поганые язычники! Нечисть поганую в мать городов русских допустили!..
Увидев же, кто сопровождает его собеседника, монашек осекся и выпучил глаза.
Тем временем человек, оказавшийся одним из самых могущественных сановников Куявии, спешился, брезгливо отстранившись от помощи, поспешно предложенной ему Евлампием.
На крыльце терема появились Светлана с Вострецом, окруженные гриднями и боярством. Юная правительница и ее первый советник со страхом наблюдали за явившимся невесть откуда недругом. Что-то он им преподнесет? На всякий случай княжич перемигнулся с парочкой гридней.