— Исполать тебе, дочка. Великое дело сотворила ты. Уже ради одного этого следовало Варенику пригласить тебя из такого далека! Пойдем, что ли, старая?
— А то как же, батька! — кивнула Родислава. — Вестимо пойдем. Надо Народу своему да и соседям прислужиться. Только вот соберу кой-чего в узелок…
Привечали стариков с пышностью и торжественностью, свойственными приемам, устраиваемым в честь прибытия чужеземных послов. Да ведь они по сути и были посланцами того народа, который жил на этой земле задолго до появления здесь людей.
Орландина диву давалась, глядя, с каким достоинством держатся лешак и мавка. Словно весь свой век провели при княжеском дворе. Знают, куда ступить и кому и что сказать. Откуда? Или это одно из свойств «нечистиков» — приноравливаться к любым обстоятельствам и везде чувствовать себя как дома? Таким был и лесной князь Вареникс во время их общих странствий.
— Вы согласны нам помочь? — с надеждой обратилась к малородцам Светлана. — Забыть былые обиды?
— Коли мысли твои чисты, пресветлая княжна, — ответствовал Угрюм, — то как же не прийти на выручку-то? Иначе мы бы не вняли твоему зову.
— А остальные? — волновалась правительница.
— А остальные? — волновалась правительница. — Простят ли? Захотят вернуться?
— Так ведь домой же, — просто молвила Родислава. — Кто ж откажется? Ну а там поглядят… Это уж как встретят-приветят…
— И долго ждать ответа? — встрял и Вострец.
— Как спросим, так и ответят, — загадочно улыбнулась бабка и, обернувшись к лешаку, спросила: — Что, батька, инда начнем?
— Пожалуй… Затем и пришли…
Неожиданно для присутствующих в покоях старики развернулись и пошли к выходу.
— Э-э-э, вы куда?! — затряс бородой боярин Гордята, слегка забывшись и начав говорить без дозволения княжны.
— Великий Призыв надобно на вольном воздухе делать, — бросила через плечо мавка.
— В дому никак не возможно, — подтвердил и Угрюм.
Светлана поднялась с княжеского места и тоже устремилась к дверям. За нею, плечом к плечу, двинулись Орландина с Вострецом, держа ухо востро, а руки — на мечах. Следом гурьбой повалили заинтригованные бояре, как ни странно, довольно спокойно воспринявшие затею молодой правительницы пригласить на Княжью Гору нечистиков. Многие из них втайне еще держались старой веры, лишь наружно, из страха перед гневом Велимира и застенками Ифигениуса, исполняя христианские обряды.
Угрюм с Родиславой некоторое время побродили по гнезду Рэмовичей, к чему-то приглядываясь и принюхиваясь. Наконец остановились у остатков висячих садов князя Гостомысла. Переглянувшись между собой, согласно кивнули.
Мавка порылась в заплечной котомке и достала оттуда берестяную коробочку, флягу, сработанную из тыквы, и деревянный совочек. Совок отдала старику, и тот принялся ковырять землю, бурча себе под нос неразборчивые слова. Вырыв неглубокую лунку, он пролил туда немного жидкости из тыквенного сосуда, пришептывая:
Уж я пашенку пашу, я пашу,
Сам на солнышко гляжу, я гляжу,
Стало солнышко к обеду клониться,
Пора родичам домой воротиться…
Потом настал черед Родиславы.
Она извлекла из туеска маленькое семечко серого цвета, осторожно положила на ладонь, тронула его губами и протянула руку к небу, подставляя семя под лучи полуденного, по-осеннему нежаркого солнца.
Я колышки тешу, я тешу,
Огород загорожу, горожу.
В лунку семечко свое положу,
Да с любовью его в землю посажу.
Зрители, будто завороженные, наблюдали за священнодействиями двух существ, внешне ничем не отличавшихся от людей и одновременно совсем иных. Отчего-то никому из толпы высшей киевской знати не приходило в голову, что творится нечто непотребное и несообразное с местом. Только Светлана пару раз украдкой перекрестилась, отгоняя «соблазн бесовский», но на нее никто не обратил внимания. До того все были увлечены представлением.
Семечко, соскользнув с мавкиной ладони, легло во влажную землю: Родислава прямо голыми руками забросала лунку землей и полила остатком жидкости из фляги. Разогнувшись, обратилась к старику:
— Ну что, дед, посадили репку?
— Пущай вырастет большая-пребольшая! — в тон ей подхватил Угрюм.
Вырастай-ка, репка,
и желта и крепка,
Вырастай большою,
С корнем и ботвою.
Ты расти-старайся,
Силы набирайся,
Мы польем тебя водой
Не простою — ключевой.
Ты расти-старайся,
Соком наливайся…
Люди заволновались и разочарованно зароптали. Что это такое? Сколько ждать придется, пока семя прорастет и из него получится репа. Пришлось княжне цыкнуть на нетерпеливых. Имейте же выдержку, летние и нарочитые.
Терпеть и впрямь долго не пришлось. Волшебство же, не хухры-мухры.
Земля на том месте, где было брошено семечко, внезапно взбугрилась, и из земли показался росточек. Сначала махонький и слабенький. Бледно-зеленого цвета. Затем он начал укрупняться, наливаясь соками и приобретая насыщенный изумрудный окрас.
— Эхма! — крякнул боярин Гордята, по-детски улыбаясь. — Привелось же узреть на старости лет! Чудо-чудное…
На месте слабого ростка уже был огромный пучок широких и продолговатых листьев. Вслед за ними из грунта полез желтый кружок, быстро оформившийся в шар.
Завидев это, старик со старухой взялись за руки и пустились в хоровод вокруг растения, припевая во весь голос: