— О-о-о, дочь моя!! — прошептал, тяжело оседая на лавку, Менкаура. — Беги, найди Неферкаптаха и зови, зови его скорее!! Кажется, на Гебе стряслась большая беда! Надо предупредить святейшего Потифара…
Глава 6
ЧАРОДЕЙСТВО И ПИВО
Окрестности Киева
Солнце пробивалось сквозь пожелтевшую листву, скользя по пожухлой траве светлыми пятнами. Мягкий лесной шелест наполнял пространство тихим спокойствием; лес казался дружелюбным и способным принять любого, пришедшего с чистым сердцем.
Деревья, обступающие небольшой домик; прозрачный воздух, легкий ветерок, сияние солнца и отражение его в капельках росы — подобная картина была достойна кисти художника. Эти места могли вдохновить любого поэта; кажется, вот-вот, и в лесной тиши прозвучат дивные строки…
— А, дышло вам всем в зад! Чтоб этому Кукишу провалиться в ад, да на самую горячую сковородку! Нашел время исчезать, придурок! Ищи теперь его! Чтоб метаморфусы до самого конца времен имели друг друга!
Файервинд злилась неспроста.
Сейчас ей предстояло совершить одно небезопасное и сложное магическое действо, которое в идеале должно было на не очень долгое время наделить ее весьма большими силами.
В другой ситуации она бы предпочла обойтись без риска, но время поджимало, а результатов пока не имелось.
В это же время в старой избушке, неприятно напоминавшей им о дне знакомства с ведьмой, двое отважных рыцарей готовились к обряду. Гавейн возился у ярко горящей печи, поддерживая огонь. Парсифаль старательно помешивал зелье, ингредиентами которого служили разнообразные сушеные травы, толченые пауки, крылья летучих мышей, корешки и еще черт знает что.
— Ты там ничего не напутаешь? — поминутно спрашивал Гавейн. — А то ведь госпожа, если что — самих на зелье пустит.
— Нет, — буркнул блондинчик, продолжая подсыпать нужные ингредиенты и помешивать пахучее злое варево.
— Нет, — буркнул блондинчик, продолжая подсыпать нужные ингредиенты и помешивать пахучее злое варево.
Он вполне осознавал важность своей миссии, ведь, как объясняла чародейка, волшебное пойло нужно, чтобы «глаза нечисти отвести» и дабы те создания, которые могут слететься на запах творимого колдовства, не тронули их.
Колдунья появилась точно в срок — когда песок в часах просыпался до конца и Перси снял с огня булькающий горшок.
Наскоро остудив его легким заклинанием, магичка, не поморщившись, выхлебала одну треть содержимого, а потом заставила сделать то же самое подчиненных.
Хватило лишь чуть сдвинутых нахмуренных бровей, чтобы мерзкий суп был проглочен рыцарями без возражений.
И через какие-то двадцать минут она уже лежала внутри сложной фигуры, начертанной на полу мелом; одежда ее небрежным комом валялась в углу. Парсифаль и Гавейн торопливо заканчивали приготовления.
Приподняв голову в последний раз, она оглядела происходящее и кивнула.
— Начинаем.
Начерченные на полу линии загорелись мягким желтым светом; ведьма, прикрыв глаза, принялась читать созданное ею недавно заклинание.
Ее била крупная дрожь — накладываемые чары явно не доставляли удовольствия.
«Великий Темный! — прокомментировала она про себя. — Корежит, как с похмелья!»
Когда сияние линий стало нестерпимым, пробудились и камни, уложенные в углах фигуры. Зловещее багровое мерцание уменьшило желтый свет и окутало магичку непроницаемой пеленой… Но из этой мглы слышались заклинания.
Кони за стеной избы стали странно похрапывать и бить копытами.
Вдоль линий плясали мелкие белесые молнии, пропавшие в багровом сиянии…
Файервинд тревожно осматривалась.
Она была в той же самой избушке, где творила колдовство — Обряд Дальних Дорог. Правда, изба выглядела еще более старой и заброшенной. Печурка совсем развалилась, углы заросли толстой частой паутиной — к счастью, ее хозяин отсутствовал. В окна лился тускло-голубоватый свет, как на туманном рассвете.
На ней было роскошное патрицианское платье, расшитое бисером, но ноги были босы и исцарапаны, как будто она шла сюда через лес.
— С добрыми ли вестями, гостья? — послышался голос за спиной.
Ведьма резко обернулась.
Немолодой рябой человек (человек ли?), неизвестно откуда взявшийся в избушке.
— Давно ждем тебя.
— И вам вечер добрый, — сказала чаровница шелестящим, как осенний листопад, шепотом.
— Давай сразу к делу, — рыкнул рябой и кинул насмешливый взгляд на собеседницу. — Всю ночь при полной луне я не сомкнул глаз, спасал народ от нечисти, повадившейся в ваши края… Устал, сил нет. Все, думаю, хватит! Пусть остается все как есть. И тут приходит ко мне, не поверишь, Старший Сын Всеотца. Улыбается так ласково. «Отдохни, — молвит, — деточка. Посиди, поешь. Я тебя покормлю». — Нежно так по голове гладит. — «Не, — отвечаю, — не могу я сидеть. Меня люди ждут там. Мне идти пора». — И чую, самому не хочется, ну совсем! — «Подождут твои люди. Не денутся никуда». — Стол накрывает, представь, сам накрывает. И смотрит так пронзительно в глаза и улыбается все. Садится напротив, но за руку держит.
Садится напротив, но за руку держит. «Отдохни, — ре-чет, — дружочек. Все сделается в свое время. Будет тебе и помощница, и помощники, и победа над ужасом чужим». — Не поверишь, заплакал я. — «Дий-батюшка! — кричу. — Ты зачем ушел-то?»- «Ну-ну, — вещает и слезы мне отирает. — Время мое пришло, вот и ушел». — А сам за плечи обнимает. И так мне вдруг легко стало, спокойно. — «Время, оно свое у каждого. Ты медку поешь. Хороший медок-то, такого в Нижнем вашем мире не сыскать». — Смотрю на него, а он как живой. Каждая черточка, каждая моршинка… И глаза смеются, голубые, как небо. Улыбается. — «Ничего, детка…» — Гляжу, а рядом с ним козлик махонький. И так и норовит меня за одежду ухватить, а к нему ластится. Из миски пиво лакает и пену с него сам сдувает. Тут-то он и говорит: «Пора мне». — Обнимаю его на прощание. О шершавую щеку трусь. — «Ты когда придешь еще?» — «Приду, милый. Как буду нужен, так и приду…» Садится на козлика — тот враз вырос вчетверо, и только пыль заклубилась. Понимаешь ли, что реку?
— Нет, — честно призналась чародейка.