Подъехав шагов на тридцать к ближайшему чудищу, он привстал на стременах, обеими руками подняв копье, и атаковал по-прежнему не обращавших внимания на него врагов.
Удар — и сталь вошла в бурый лохматый бок мирно пощипывавшего травку пасюка. Некоторое время ничего не происходило. Затем воздух разорвал низкий басовитый звук, от которого заложило уши.
Так пищала или, вернее сказать, орала пораженная тварь.
В следующий миг жуткое создание встало на дыбы. Копье рванулось из рук Ифигениуса, так что он вылетел из седла как пушинка, брякнувшись с маху на траву. Удар толстого серовато-розового хвоста обрушился рядом с ним, не достав каких-то считаных дюймов до головы преосвященного.
Удар толстого серовато-розового хвоста обрушился рядом с ним, не достав каких-то считаных дюймов до головы преосвященного.
Епископ некоторое время лежал неподвижно, и у многих воинов промелькнула в общем-то не шибко достойная мысль: «Наконец-то мы избавились от этого беспокойного святоши!»
Затем стоявший на задних лапах монстр всей тяжестью обрушился на дернувшегося было в сторону коня. Короткое ржание и хруст костей, слышный даже отсюда, сообщил воинам о судьбе скакуна поверженного владыки. А Ифигениус сам тем временем, против ожидания, бодро вскочил на ноги и, подобрав полы фиолетовой сутаны, понесся прочь от ужасных порождений тьмы со скоростью, которой позавидовал бы, наверное, и только что погибший жеребец.
Не дожидаясь команды, воины начали разворачивать коней, поддавая им шпорами. Лишь сотник и оруженосец задержались ровно настолько, чтобы подхватить мчавшегося с перекошенным от страха лицом Кукиша.
«Нехорошо как-то получилось, — промелькнуло у Люта, когда он втаскивал епископа в седло. — И за каким хреном сдалась мне столичная дружина? Служил бы на северной границе, горя б не знал!»
Крысоиды не преследовали отступившего противника. Довольно урча, они разделывали тушу коня своими огромными клыками.
Их проткнутый копьем сородич, жалобно похрюкивавший и пытавшийся вытащить обломок пики из живота, некоторое время спустя присоединился к большинству…
— М-да, — хмыкнула Файервинд, когда картинка погасла так же внезапно, как и появилась.
Увиденное одновременно и позабавило ее, и озадачило.
Оно, конечно, хорошо, что их недруг был публично посрамлен. Меньше дуть щеки от спеси будет. Однако ж опасность подобралась уже к самим стенам Киева. И с этим надо что-то делать. И немедленно.
— Разрешите, госпожа? — появилось в приоткрытой двери улыбающееся лицо Парсифаля. — Вы уже отдохнули?
— От чего? — не поняла магичка. — А-а…
Вспомнила, что наплела парням о жуткой усталости, чтобы уединиться и поколдовать над чудо-зеркалом.
— Да. Заходи. У меня как раз есть для вас небольшое поручение. Нужно поехать…
Глава 2
КИЕВСКИЕ ФАКИРЫ
Ну не ополоумела ли вконец чертова баба?!
Послать двоих из самых знаменитых и славных воинов Империи уничтожать грызунов. Хорош подвиг, нечего сказать. Сражаться к крысами! Пусть и донельзя раскормленными.
Добро, что отсюда до Европы вести год, а то и больше идут. Обрастая всякими фантастическими подробностями.
Глядишь, и через пару лет аэды с рапсодами станут слагать песни о том, как бывшие рыцари Круга Стоячих Камней Гавейн с Парсифалем уничтожили стаю огнедышащих драконов.
Оно, конечно, лучше бы совсем ничего не уходило. Чтобы не привлекать к ним излишнего внимания.
И без того уже стали предметом судов-пересудов куявцев. Каждый выезд ратников из столицы превращался в настоящее представление. За это надобно сказать спасибо Вострецу. Вот уж в ком пропадал великий театральный постановщик.
Нанял кучку специальных людей, которые при любом появлении рыцарей на киевских улицах поднимали шум и гам, приветствуя напарников восторженными выкриками:
Перси и Гавейн герои!
Всех побьют вот эти двое!
Или:
Перси меч свой вынимает
Всех злодеев убивает!
И Гавейн наш молодец —
Нечисти пришел конец!
У крепыша не было сомнений, что кричалки тоже были делом рук шута.
Особенно одна из них:
Парни сделаны не пальцем,
Девки грезят им отдаться,
Мня, какой из их мечей
И мощнее, и длинней.
Любому другому такое, может, и польстило бы. Но Гавейн молил Всевышнего, чтобы стишок не дошел до ушей Светланы. Вероятно, почти о том же думал и блондин. Только, разумеется, применительно к Файервинд.
Как-то так само собой выходило, что бритт и княжна виделись чуть ли не ежедневно. То здоровяк на княжеское подворье заявится с отчетом или повидаться с Вострецом. То Велимирова дочка придет на ристалище поглазеть на упражнения рыцарей в воинском искусстве. Ну тут уж Гавейн старался не ударить в грязь лицом и предстать перед девушкой во всей красе. Как зайца гонял красавчика по полю, не давая Перси головы поднять. (И неважно, что между напарниками существовал на этот счет уговор: на глазах у дамы сердца каждого из них поддаваться друг другу.)
Рыцарю казалось, что Светлана смотрит на него как-то по-особому. Вроде как прицениваясь.
Пусть смотрит. Как говорят здесь: за посмотр денег не берут. Все равно у них нет никакого будущего. Кто он и кто она? Ее уже давно женихи из окрестных государств одолевают. И все принцы да герцоги. Как это еще из Александрии от августа послов для смотрин не присылали? Хотя цезарю Кару всего пятнадцать и у него еще молоко на губах не обсохло. Да и не пойдет христианская княжна за невигласа-язычника. Так уж ее воспитали.