«Вот, вот!» — торжествовал Гавейн. Не он ли нутром чувствовал опасность. Пора и отсюда уносить ноги, пока не столкнулись нос к носу со старым знакомцем.
— Выйдем? — предложил блондинчику.
Тот с готовностью полез из-за стола.
На улице было по-осеннему прохладно. В этих местах вообще чаще бывает холодно, чем жарко. Север, Гиперборея, однако.
— Чтой-то муторно мне, — похлопал себя по широкой груди здоровяк. — Не иначе отравился.
Задышал глубоко и громко, будто тюлень.
— Да и меня ведет, — подхватил Перси. — Хоть я почти не пил эту бурду… Мерещится дрянь всякая…
— И тебе? — удивился козлобородый. — Елы-палы, а я думал, что только меня на крокодильчиков пробило!
Красавчик застыл столбом.
— Крокодильчики? — хмыкнул. — Надо же…
И тоже присоединился к дыхательным упражнениям приятеля. Тюленя из парня не получилось, но молодой жеребчик вышел вполне сносно.
Пофыркали так чуток, пока Гавейна не пробило.
— Так это что ж, и ты крокодилу видел?
— С анхом и в гофрированном переднике? — уточнил юноша. — С париком и короной на голове?
— Ага, — подтвердил здоровяк. — Тудыть твою мать!
Оба, не сговариваясь, посмотрели на трактирную дверь. Возвращаться назад расхотелось. Но в комнатенке на втором этаже, которую они сняли позавчера, остался их нехитрый скарб, бросать который не годилось. Опять же таки лишние улики для тех, кто идет по их следу.
— Забираем манатки и сматываемся! — порешил Гавейн.
В иной раз неженка-блондин принялся бы ныть, не желая мчаться сломя голову куда попало и притом на ночь глядя, но сейчас ерепениться не стал.
Бочком, бочком пробрались воины через зал, шмыгнули вверх по лестнице, заскочили в свою каморку, побросали на скорую руку вещи в мешки и подались назад.
Уже осилив половину ступенек вниз, вдруг услышали какой-то жуткий рев, сотрясший здание трактира. И вслед за ним наступила звенящая тишина, ударившая по ушам не хуже предшествовавшего ей воя.
Гавейн с Парсифалем недолго думая обратились тылом к залу, чтоб ретироваться в комнату, а оттуда через окно на улицу. И с ужасом почувствовали, что деревянные ступени под их ногами проваливаются.
— Хонсу Милостивец! — клацнул зубами Перси, падая вниз.
— Елы-палы! — Камнем полетел следом за красавчиком великан.
Хорошо хоть сходни некрутые были.
Но приложились рыцари мягкими местами о каменный пол препочтенно.
Кряхтя, поднялись на ноги и оцепенели.
Зал питейного заведения напоминал дворец царицы Кассиопеи после посещения его Персеем, решившим похвастаться перед честным народом эллинским новым трофеем — головой Медузы Горгоны.
То тут, то там стояли застывшими статуями еще пять минут тому назад шумно и весело угощавшиеся здесь мужики и дворяне.
Однако ж видно было, что это не каменные изваяния, а вполне живые люди. Потому как дико вращались их выпученные глаза — единственный орган у всех этих бедолаг, сохранивший способность двигаться.
А посреди зала, упершись ногами-обрубками в камень и скрестив руки-грабли на груди, стояла, почти доставая головой до притолоки, ОНА.
КРОКОДИЛА.
С золотым анхом — символом жизни на жирной груди (только по ней и было ясно, что это чудище именно самка, а не самец), в белоснежном складчатом переднике, в черном парике из толстых шнуров, расчесанном на три пряди — две по плечам, а третья на спине. Ну и в короне из двух страусовых перьев, обрамляющих серебряный диск.
Стояла, глумливо ухмылялась и облизывалась, озирая хитрыми глазками поле уже наполовину выигранной ЕЮ битвы.
«Вот тебе и метаморфозы!» — пронеслось в голове Гавейна.
И тут глаза чудовища остановились на нем.
Здоровяк ощутил сильный толчок в грудь, но устоял на ногах. Помогла стеночка, к которой рыцарь прижался спиной.
Монстр явно удивился тому, что какая-то букашка воспротивилась его воле. Руки-грабли распахнулись в стороны.
Руки-грабли распахнулись в стороны. Анх бурно заколыхался на чудовищном бюсте.
— У-У-УЙ!! — рявкнуло чудовище. — И-Е-Е-Х!!
— И чего б ото я орал? — хладнокровно пожал плечами крепыш, хотя на самом деле он едва не оглох. — Перси, ты не знаешь, чего от нас хочет почтенная домина?
— Если того, чего я думаю, — слабым голосом отвечал стоящий на четвереньках блондинчик, — то пусть не обессудит. Она явно не в моем вкусе.
«Зато мы в ее», — невесело пошутил про себя Гавейн.
— Слышите, достойнейшая, — молвил он вслух. — Мы немного не по этой части. Со зверушками любовью не занимаемся. Даже с такими очаровательными, как вы. Вам бы в Элладу съездить. Или в Колхиду, скажем. Там это случается…
Крокодилиха затопала, забарабанила себя в грудь лапами. Даже анх погнулся, поцарапав серо-зеленую кожу так, что из ранки полилась изумрудная жидкость.
— И таких игр мы не любим, — встрял Парсифаль. — Нам бы без крови и ушибов…
— У-У-У-У-Й-Е-Е!!! — взорвалась тварь и, схватив подвернувшийся под лапу стол, ринулась в атаку.
А рыцари тоже не стали стоять столбами, уподобляясь соседям справа, слева и сзади. Ибо в отличие от них вполне могли двигаться.
С не менее дикими криками, выхватив мечи, они кинулись врассыпную, не давая крокодиле сбить их с ног.
Животина завертела головой, соображая, на кого из дерзких броситься в первую очередь. Ее глаза полыхали алыми зарницами, что вообще-то было чудно для такого зверя, будь он и в самом деле обитателем водного мира.