Полгода можно и потерпеть. Опять же, какое-никакое, а разнообразие!
— Ты очень мудрый муж, Меркурий. — Улыбнулся я.
Полгода можно и потерпеть. Опять же, какое-никакое, а разнообразие!
— Ты очень мудрый муж, Меркурий. — Улыбнулся я. — Мне даже немного жаль, что до сегодняшнего дня нам с тобой не довелось обстоятельно побеседовать.
Думаю, уж ты-то смог бы придумать что-нибудь путное!
— Я и сам так думаю! Ничего, надеюсь у меня еще есть время на размышления. — Легкомысленно отмахнулся он. — Не слишком много, конечно, но все лучше, чем ничего! А пока я буду придумывать «что-нибудь путное», можно действовать по твоему плану… — Он приблизился ко мне, на ходу пытаясь справиться с непослушной застежкой своей летной куртки, и потребовал:
— Давай, Один, царапай свой зловещий узор, пока я не передумал. Вообще-то, я терпеть не могу, когда меня царапают!
Гермес демонстративно поморщился, когда мой нож прикоснулся к его груди.
Олимпийцы замерли, они смотрели на нас так, словно я собирался зарезать их родича. Я быстро и аккуратно вырезал руну Эйваз на его загорелой коже, потом полоснул по собственной руке.
— А себя-то зачем? За компанию? — Невозмутимо осведомился Гермес.
— Если руна не напьется моей крови, она останется просто бессмысленным узором. — Объяснил я. — Твоя кровь тут не годится, и вообще ничья не годится, кроме моей… А теперь помолчи немного, ладно? Мне надо поговорить с руной.
Он кивнул и потом с любопытством прислушивался к моему шепоту.
— Ну и имена у этих тварей! И как ты только их выговариваешь, Один? Между прочим, пока ты бормотал эту чушь, мне было очень щекотно. — Весело заявил он, застегивая куртку. — Думаю, в этом и состоял твой злодейский замысел: ты собирался защекотать меня до смерти! — Гермес скорчил озабоченную рожу и повернулся к остальным:
— Я раскусил этого одноглазого, ребята! Не поддавайтесь на его уговоры. Он царапается и щекочется, а еще шляпу надел… впрочем, все это вполне можно пережить, имейте в виду!
— Отлично. — Кивнула Афина. — Рисуй свой знак и на моей груди, Один.
Какого черта!
Если еще и тебя бояться, жизнь станет совсем тоскливой…
— Спасибо за доверие, Паллада. — Усмехнулся я.
— Надеюсь, мне не обязательно расставаться с этим обликом? — Холодно осведомилась она. — Твоя руна не исчезнет, когда я решу, что мне надоело выглядеть таким образом?
— Никуда она не исчезнет. Это же все-таки магия, а не вечерний макияж!
— «Макияж»?! Ну-ну… И где ты только успел нахвататься таких словечек? — Усмехнулась она. Я не стал втолковывать ей, что мне ведомо любое слово, хоть раз сорвавшееся с человеческого языка — не до похвальбы сейчас!
Пример Афины вселил решимость в сердца остальных. Арес решительно разорвал свое платье — что было совсем не обязательно, с таким-то глубоким вырезом! — кокетливо осведомился у окружающих, нравится ли им его новый шикарный бюст, а потом с неподдельным интересом наблюдал за моими действиями.
— Ни хрена он меня не заколдовал! — Весело сообщил он Олимпийцам. — Я бы почувствовал, если что не так!
— Ну да, теперь ты у нас такой чувствительный, дальше некуда! — Насмешливо отозвалась Артемида. Она уже расстегивала драгоценные пуговицы на своей шелковой одежде, но недоверие в ее глазах не угасло.
Она уже расстегивала драгоценные пуговицы на своей шелковой одежде, но недоверие в ее глазах не угасло.
— Если не хочешь — не нужно. — Мягко сказал я. — Надеюсь, у тебя еще есть время подумать…
— У меня нет времени. Его нет ни у кого из нас. — Она испытующе посмотрела на меня. — А ты не предчувствуешь недоброе, Один? Я думала, что у тебя чуткое сердце…
— А что, ты чуешь беду, Диана? — Озабоченно спросила Афина.
— Геката где-то рядом. — Кивнула Артемида. — Давненько мне не доводилось вздрагивать от ее близости! А где Геката, там и беда… Кстати, можешь шепнуть своим рунам и ее имя, Один — не помешает!
— А кто она, эта Геката? — Спросил я. — Впервые слышу ее имя…
— Да, мы не слишком любим о ней вспоминать. Когда-то она была одной из нас. — Неопределенно объяснила Артемида. — Было время, когда люди считали ее моей тенью, и в их словах была доля правды, поскольку в те времена мы обе с радостью подчинялись велениям Луны, да и охотились в одних угодьях, только я днем, а она — ночью… Но мы уже давно враждуем. Очень давно!
— И что, она — искусная охотница? — С интересом спросил я. — А вы не могли бы забыть старые ссоры до лучших времен? Было бы неплохо разжиться могущественным союзником…
— Да, неплохо. — Неуверенно согласилась Артемида. — Она действительно «искусная», как ты выражаешься, и очень могущественная… Геката старше нас. И она совсем другая. Мы никогда не понимали ее, как не могли понять ее родичей, титанов…
Насколько я помню, сам Зевс не слишком любил ей перечить в те времена, когда она навещала нас на Олимпе… — От меня не укрылось что Зевс недовольно насупил брови, но возражать Артемиде не стал.
— Но не думаю, что она захочет стать нашим союзником. — Продолжила она. — Геката и в лучшие времена предпочитала действовать в одиночку. А если бы она и захотела найти себе компанию… Знаешь, мне легче представить ее в стане наших врагов, чем рядом с нами! Если хочешь, я могу рассказать тебе о ней, но позже. А сейчас делай свое дело. Темнота сгущается.