— Макс? Это твое имя, гость? — Удивленно спросил я. Хороша же Афина: знала его имя, а мне не сказала!
— Одно из. Совершенно бесполезное, в смысле — не настоящее… да и нет у меня настоящего имени, и не было никогда! Но оно до сих пор нравится больше прочих. — Охотно объяснил он.
— Ладно, ты хорошо говоришь. А теперь скажи сразу: чего ты хочешь от нас?
— Спросил я. — Ни за что не поверю, что тебе от нас ничего не надо!
— Мне? От вас? — Он всерьез задумался, потом развел руками. — Сам не пойму: и что мне от вас может быть надо? Скорее всего, все-таки ничего… кроме вашего участия в игре, разумеется. Вообще-то, вы можете спокойно сидеть на своей амбе и раскладывать пасьянсы, я и без вас отлично справлюсь, но… Знаете что? Вы мне нравитесь, ребята.
— Ни за что не поверю, что тебе от нас ничего не надо!
— Мне? От вас? — Он всерьез задумался, потом развел руками. — Сам не пойму: и что мне от вас может быть надо? Скорее всего, все-таки ничего… кроме вашего участия в игре, разумеется. Вообще-то, вы можете спокойно сидеть на своей амбе и раскладывать пасьянсы, я и без вас отлично справлюсь, но… Знаете что? Вы мне нравитесь, ребята. И мне будет приятно прожить свои последние дни на этой прекрасной земле в вашем обществе. А там — черт его знает: вполне может оказаться, что никакие они были не последние… Вот, собственно, и все!
— Ты-то чего себя хоронишь? — Усмехнулся я. — Насколько я понимаю, тебе ничего не грозит.
— Я тоже так думал сначала. Враки все это! В Последней Битве не может быть победителя… Знаешь, что твоя подружка Вельва рассказала твоему же приятелю Локи? В финале намечается великое «ням-ням»!
— Ты можешь выражаться не столь витиевато? — Спросил я. — Я и сам люблю говорить иносказаниями, да чего уж там, я — первый, кто завел такой обычай!
Но я не понимаю тебя, гость.
— А тут и понимать нечего! — Отрезал он. — Локи сказал мне, что в конце битвы Мировой Змей должен сожрать победителей. Понимаешь теперь, почему он не стал драться со мной за честь предводительствовать армией мертвецов? Он был счастлив, как именинник! И понимаешь ли ты теперь, почему я решил играть в твою игру? Мы все в одной лодке, Один. А раз так — почему бы нам не объединиться с самого начала? У нас есть общий враг — это самое великое «ням-ням». Кто бы нас не пережевывал — все плохо… Я решил, что этому не бывать. А если уж я решил — значит, так и будет. Вышло так, что я здесь самый главный — вот и воспользуюсь служебным положением в личных целях!
У меня голова кругом шла от скороговорки этого безумца, но я уже смирился с тем, что его невозможно заставить говорить так, как это принято между разумными мужами.
— А теперь позволь и мне спросить вслед за Одином: чего ты хочешь от нас, гость? — Судя по всему, Афина тоже пыталась выпутаться из паутины его болтовни. — Все, что ты говоришь, хорошо, но невнятно. «Объединиться» — что ты имеешь в виду, когда произносишь это слово?
— Чего тут непонятного? «Объединиться» — это и значит: объединиться.
Прибыть к месту Последней Битвы не с разных сторон, а приехать всем вместе, а там — по обстоятельствам… Кстати, было бы неплохо объяснить вашим коллегам: и твоим Олимпийцам, Паллада, и твоим Асам, Один, что сражаться мы будем не друг с другом, а с этой тварью, которая собирается проглотить нас — всех, без разбора, богов и людей, живых и мертвых… Может быть, нам предстоит сражаться даже не со змеем, а с самой судьбой — но что еще нам остается?
— Положим, ничего. — Согласился я. — А знаешь ли ты, что кроме нас есть еще и другие? Валькирии в своем время сообщили мне, что воины Христа уже давно приготовились к битве «со злом» — по их собственному выражению — и они предлагали мне союз, а кроме них есть еще кто-то… Даже если я уговорю своих несговорчивых родичей не бряцать мечами прежде, чем их об этом попросят — впрочем, в случае чего, их можно и заставить! — что ты будешь делать с остальными?
— Разберемся! — Он махнул рукой, словно речь шла о сущих пустяках. — Я ведь сказал тебе, Один, что могу справиться и один — сейчас я все могу, и даже не удивляюсь этому! Я пришел к вам только потому, что смутно верю: рядом со мной вам будет лучше.
Что касается остальных — до них мне нет дела!
— Но почему тебе все-таки есть дело до нас? — Тихо спросила Афина. — Ну я еще понимаю, зачем тебе понадобился Один: он все еще полон сил и может быть хорошим помощником. Но зачем тебе я и мои родичи? Может быть, ты еще не знаешь, но могущества у нас осталось не больше, чем у тех, кто следует за тобой…
— Ну, положим, у тех, кто следует за мной, могущества сейчас столько, что мне самому не верится… Да нет, при чем тут какое-то могущество! — Задумчиво сказал он. — Я до сих пор помню, как читал о вас в книжках — по крайней мере, среди моих путаных и противоречивых воспоминаний есть и такие… О тебе, Паллада, я узнал еще в раннем детстве, а о тебе, Отец Битв, гораздо позже, но это ничего не меняет: истории о вас были моими любимым сказками… Замечу, что эти балбесы, смертные, рисовали вас на картинках хуже чем просто погано, поэтому при встрече вы понравились мне еще больше! Наверное, дело в том, что я вас люблю…