Владимир, по предложению епископов, а потом епископов и старцев, делает постановление относительно вир; Ярослав дает грамоты новгородцам —
Правду и устав относительно податей; князь собирает дань, распоряжается ею. Но если круг власти призванного князя был такой же, какой был круг
власти у прежнего родоначальника, то в первое время на отношениях князя к племенам отражалась еще вся неопределенность прежних родовых
отношений, которой следствия мы увидим после в отношениях городовых общин к князю, о чем и будет речь в свое время. Теперь же мы должны
обратиться к вопросу: что стало с прежними родоначальниками, прежними старшинами, князьями племен? Соединение многих родов в одно целое, во
главе которого стоял один общий князь, необходимо должно было поколебать значение прежних старшин, родоначальников; прежняя тесная связь всех
родичей под властию одного старшины не была уже теперь более необходима в присутствии другой — высшей, общей власти. Само собой разумеется, что
это понижение власти прежних родоначальников происходило постепенно, что те члены родов, которым, по известным счетам, принадлежало старшинство,
долгое время пользовались еще большим уважением и представительством; так долго мы видим городских старцев на первом плане во всех важных
случаях; они решают дела на вече, с ними советуется князь. Но в конце рассмотренного периода жизнь общественная получила уже такое развитие, что
необходимо условливала распадение родов на отдельные семьи, причем прежнее представительное значение старшин в целом роде исчезает, и когда
князю нужно объявить, предложить что нибудь городу, то собираются не одни старцы, собирается целый город, является общенародное вече. Первое
общенародное вече мы видим в Новгороде, когда князю Ярославу нужно было объявить гражданам о смерти Владимира и поведении Святополка. Те
исследователи, которые предполагают долговременное существование прежних славянских князей или родоначальников, и те, которые предполагают
переход этих старшин в бояр с земским значением, забывают, что родовой быт славянских племен сохранился при своих первоначальных формах, не
переходя в быт кланов, где старшинство было уже наследственно в одной линии, переходило от отца к сыну, тогда как у наших славян князь
долженствовал быть старшим в целом роде, все линии рода были равны относительно старшинства, каждый член каждой линии мог быть старшим в целом
роде, смотря по своему физическому старшинству: следовательно, одна какая нибудь линия не могла выдвинуться вперед перед другими, как скоро
родовая связь между ними рушилась; ни одна линия не могла получить большого значения по своему богатству, потому что при родовой связи имение
было общее; как же скоро эта связь рушилась, то имущество разделялось поровну между равными в правах своих линиями; ясно, следовательно, что
боярские роды не могли произойти от прежних славянских старшин, родоначальников, по ненаследственности этого звания; если старшина рода
переходил в дружину княжескую, то он сохранял свое родовое значение только при жизни, сын его не наследовал этого значения, оно переходило к
какому нибудь четвероюродному дяде его, и если он выделялся из рода, то доля имущество его была равна доле каждого другого родича.
Вот почему
славянские князья исчезают с приходом князей варяжских: нельзя искать их и в боярах по той же самой причине, т.е. потому, что достоинство
старшин у славян не было наследственным в одной родовой линии. Отсюда объясняется и т явление, что в следующем периоде мы увидим
непосредственные отношения князей к городскому народонаселению, к общине. Место князя во время его отсутствия или в тех городах, где князь не
жил, заступал посадник, муж из дружины княжеской. Этот наместник княжеский, в мнении народа, не заменял вполне князя, уважения и послушания к
нему было меньше и на войне, и в мире, следовательно, цель установления наряда достигалась не вполне; отсюда стремление иметь своего князя,
замечаемое в Новгороде.
Не должно думать, чтобы во все продолжение периода отношения племен к князю были всегда и везде одинакие. Сознание о необходимости нового
порядка вещей, власти одного общего князя из чужого рода явилось на севере; северные племена призвали князя как нарядника; здесь, следовательно,
новый порядок вещей должен был приняться и развиться преимущественно; здесь должно было начаться определение княжеских отношений; вот почему в
Новгороде мы видим и некоторое движение вследствие этого начавшегося определения. Потом местопребывание князя переносится на юг, в Киев; на
севере остаются посадники до самого Владимира. Мы видим, что большему влиянию княжеской власти подчинена сначала только озерная Новгородская
область и потом довольно узкая полоса земли по берегам Днепра, где в городах Смоленске и Любече еще со времен Олега сидели мужи княжие.
Отношения к князю племен, живших далее к востоку и западу от Днепра, как видно, ограничивались вначале платежом дани, для собирания которой сам
князь с дружиною ездил к ним. По свидетельству Константина Багрянородного, русские князья с своею дружиною выходили из Киева при наступлении