Борис, не нашедши печенегов, был уже на возвратном пути и стоял на реке Альте, когда пришла к нему весть о смерти отцовской. Бывшая с Борисом
дружина Владимирова, бояре, старые думцы предпочитали Бориса всем его братьям, потому что он постоянно находился при них. привык с ними думать
думу, тогда как другие князья привели бы с собою других любимцев, что и сделал Святополк, если обратим внимание на намек летописца о поведении
последнего: Люте бо граду тому, в нем же князь ун, любяй вино пити с гусльми и с младыми советниками. Вот почему отцовская дружина уговаривала
Бориса идти на стол киевский; но молодой князь отвечал, что не поднимет руки на старшего брата, который будет ему вместо отца: тогда войско
разошлось, оставя Бориса с малым числом приближенных служителей. Святополк очень хорошо понимал опасность, могущую грозить ему со стороны
Бориса, и потому на первых порах хотел и с ним поступить так же, как с гражданами, послал сказать ему, что хочет иметь с ним любовь и придаст
еще к волости, которую тот получил от отца; узнав же, что войско разошлось от Бориса, он решился на убийство последнего.
Мы не станем объяснять
этого поступка Святополкова желанием отомстить за смерть отца своего Ярополка, во первых уже потому, что это объяснение кажется нам натянутым
само по себе; во вторых, основывается на странном толковании слов летописца, который, желая объяснить себе зверский поступок Святополка,
предполагает, что он был от двоих отцов, тогда как, кроме этого предположения, нет в рассказе ни малейшего намека на то, чтоб Святополк не был
сыном Владимира; вводить какое то усыновление для предотвращения мести странно, когда мы знаем, что дядя без всякого усыновления считался отцом
племяннику; потом еще новое предположение, что это усыновление охраняло Владимира от мести, но не охраняло от нее сыновей и проч. Давняя
ненависть Святополка к Борису как сопернику, которому отец хотел оставить старший стол мимо его; явное расположение дружины и войска к Борису,
который мог воспользоваться им при первом случае, хотя теперь и отказался от старшинства; наконец, что, быть может, важнее всего, пример
соседних государей, с одним из которых Святополк находился в тесной связи, объясняют как нельзя легче поведение Святополка: вспомним, что
незадолго перед тем в соседних славянских странах — Богемии и Польше, обнаружилось стремление старших князей отделываться от родичей
насильственными средствами. Первым делом Болеслава Храброго польского по восшествии на престол было изгнание младших братьев, ослепление других
родичей; первым делом Болеслава Рыжего в Богемии было оскопление одного брата, покушение на жизнь другого, а Святополк был зять Болеслава
польского; почему ж то, что объясняется само собою в польской и чешской истории, в русской требует для своего объяснения какого то кодекса
родовых прав?
Летописец так рассказывает об убиении Бориса. Святополк ночью пришел в Вышгород, тайно призвал какого то Путшу и вышегородских боярцев — Тальца,
Еловита и Лешька, и спросил их: Привержены ли они к нему всем сердцем? Путша с вышегородцами отвечали: Можем головы свои сложить за тебя. Тогда
он сказал им: Не говоря никому ни слова, ступайте и убейте брата моего Бориса. Те обещались исполнить его желание как можно скорее. Здесь
останавливает нас одно обстоятельство, почему Святополк обратился к вышгородским боярцам с предложением убить Бориса? Нам кажется очень
вероятным, что по освобождении из темницы Владимир уже не отдал Святополку волости Туровской, как ближайшей к границам польским, а посадил его
где нибудь подле Киева, чтоб удобнее наблюдать за его поведением, и что новая волость была именно Вышгород, куда теперь Святополк и обратился к
старым своим слугам, которые были готовы сложить за него свои головы.
Путша с товарищами пришли ночью на Альту и, подошедши к шатру Борисову, услыхали, что князь поет заутреню; несмотря на осторожность, Святополк
не мог утаить своих замыслов, и Борис знал, что сбираются погубить его. Убийцы дождались, пока князь, помолившись, лег в постель, и тогда
бросились на шатер, начали тыкать в него копьями, пронзили Бориса и вместе слугу его, который хотел защитить господина собственным телом; этот
отрок был родом венгр, именем Георгий. Борис его очень любил и дал ему большую золотую гривну, в которой тот и служил ему; убили тут же и других
многих отроков Борисовых, а у этого Георгия отсекли голову, потому что не могли скоро снять гривны с шеи; Бориса, еще дышавшего, убийцы
завернули в шатерное полотно, положили на воз и повезли. Но Святополк, узнав, что Борис еще дышет, послал двух варягов прикончить его, что те и
сделали, пронзив его мечом в сердце; тело его принесли тайно в Вышгород и положили в церкви св.
Но Святополк, узнав, что Борис еще дышет, послал двух варягов прикончить его, что те и
сделали, пронзив его мечом в сердце; тело его принесли тайно в Вышгород и положили в церкви св. Василия. За этим убийством следовало другое — у
Бориса оставался единоутробный брат Глеб, сидевший в Муроме. Бориса я убил, как бы убить Глеба? — говорит Святополк в рассказе летописца; но