находятся в большей или меньшей зависимости от последней.
Область Дона долго находилась вне русской исторической сцены, хотя по близости окских притоков к верхнему Дону и его притокам владения
рязанские, с одной стороны, и черниговские, с другой, необходимо должны были захватывать и донскую систему; Дон оставался степною рекою (как он
и есть по природе берегов своих) почти до самого XV века, т.е. до усиления Московского государства, которое на берегах его в XIV веке одержало
первую знаменитую победу над Азиею в лице монголов. Заселение донского и волжского степного пространства принадлежит Московскому государству.
Наконец, природа страны имеет важное значение в истории по тому влиянию, какое оказывает она на характер народный. Природа роскошная, с лихвою
вознаграждающая и слабый труд человека, усыпляет деятельность последнего, как телесную, так и умственную. Пробужденный раз вспышкою страсти, он
может оказать чудеса, особенно в подвигах силы физической, но такое напряжение сил не бывает продолжительно. Природа, более скупая на свои дары,
требующая постоянного и нелегкого труда со стороны человека, держит последнего всегда в возбужденном состоянии: его деятельность не порывиста,
но постоянна; постоянно работает он умом, неуклонно стремится к своей цели; понятно, что народонаселение с таким характером в высшей степени
способно положить среди себя крепкие основы государственного быта, подчинить своему влиянию племена с характером противоположным. С другой
стороны, роскошная, щедрая природа, богатая растительность, приятный климат развивают в народе чувство красоты, стремление к искусствам, поэзии,
к общественным увеселениям, что могущественно действует на отношения двух полов: в народе, в котором развито чувство красоты, господствует
стремление к искусству, общественным увеселениям, — в таком народе женщина не может быть исключена из сообщества мужчин. Но среди природы
относительно небогатой, однообразной и потому невеселой, в климате, относительно суровом, среди народа, постоянно деятельного, занятого,
практического, чувство изящного не может развиваться с успехом; при таких обстоятельствах характер народа является более суровым, склонным более
к полезному, чем к приятному; стремление к искусству, к украшению жизни слабее, общественные удовольствия материальнее, а все это вместе, без
других посторонних влияний, действует на исключение женщины из общества мужчин, что, разумеется, в свою очередь приводит еще к большей суровости
нравов. Все сказанное прилагается в известной мере к историческому различию в характере южного и северного народонаселения Руси.
Глава вторая
Постепенное распространение сведений о Северо Восточной Европе в древности.
Глава вторая
Постепенное распространение сведений о Северо Восточной Европе в древности. — Быт народов, здесь обитавших. — Скифы. — Агатирсы. — Невры. —
Андрофаги. — Меланхлены. — Будины. — Гелоны. — Тавры. — Сарматы. — Бастарны. — Аланы. — Греческие колонии на северном берегу Понта. — Торговля.
— Характер азиатского движения.
Наш летописец начинает повесть свою о Русской земле с тех пор, как слово Русь стало известно грекам; историк русский, который захочет углубиться
в отдаленные времена, узнать что нибудь о первых известных обитателях нашего отечества, должен также обратиться к грекам, начать с тех пор, как
впервые имена этих обитателей появились в известиях греческих.
Во времена Гомера греческие корабли не смели еще плавать по Черному морю, тогда смотрели на это море, как на Океан, границу обитаемой земли,
считали его самым большим из всех морей и потому дали ему название Понта, моря по преимуществу. Долго берега Понта считались негостеприимными по
дикости их народонаселения, и море слыло аксинос (негостеприимным), пока ионические колонии (750 л. до р.х.) не заставили переменить это имя на
приятно звучащее евксинос (гостеприимное). Во времена Гезиода сведения греков распространились: северные берега Понта выдвинулись в отдалении,
покрытые туманами, представлявшими воображению древних странные образы — то была баснословная область, хранилище драгоценностей, обитель существ
необыкновенных. Как естественно было ожидать, поэты овладели чудесною страною и перенесли туда мифы, сценою которых считались прежде берега
морей ближайших. Один из них, Аристей, сам захотел посетить таинственный берег, и его поэмы, или по крайней мере выдаваемые под его именем,
распространили географические сведения древних. По Аристею, на берегах Понта жили киммерияне, к северу от них — скифы, за скифами — исседоны, до
которых он доходил. Потом о дальнейших странах начинались рассказы детски легковерных путешественников, купцов, подобных нашему новгородцу
Гуряте Роговичу; за исседонами к северу жили аримаспы, одноглазые люди; далее за аримаспами грифы стерегли золото, и еще далее на север жили
блаженные гипербореи. Встречаем древние, темные предания о нашествиях киммериян и скифов на Азию, вернее, хотя не во всех подробностях, известие
о походе персидского царя Дария Гистаспа против скифов в 513 году до р.х. Между тем северные берега Понта остаются по прежнему любимою страною