тогда как храбрый Изяслав мог отбиться от какого угодно врага. Не понравилось это перемещение Ольговичам; стали роптать на старшего брата, что
поблажает шурьям своим Мстиславичам: «Это наши враги, говорили они, а он осажался ими около, нам на безголовье и безместье, да и себе». Они
наскучивали Всеволоду просьбами своими идти на Мстиславичей; но тот не слушался: это все показывает, что прежде точно Всеволод обещал братьям
поместить их в волостях Мономаховских; но теперь Ольговичи должны были видеть, что исполнение этого обещания вовсе не легко, и настаивание на
это может показывать только их нерасчетливость, хотя очень понятны их раздражительность и досада на старшего брата. Изяслава Мстиславича,
однако, как видно, беспокоила вражда Ольговичей; из поведения Всеволода с братьями он очень ясно видел, что это за человек, можно ли на него в
чем нибудь положиться. Мог ясно видеть, что Всеволод только по нужде терпит Мономаховичей в хороших волостях, и потому решился попытаться,
нельзя ли помириться с дядею Юрием. Он сам отправился к нему в Суздаль, но не мог уладиться, и поехал из Суздаля сперва к брату Ростиславу в
Смоленск, а потом к брату Святополку в Новгород, где и зимовал.
Таковы были отношения между двумя главными линиями Ярославова потомства, при старшинстве внука Святославова; обратимся теперь к другим. Здесь
первое место занимают Ростиславичи, которые начали тогда носить название князей галицких.
Известные нам Ростиславичи — Володарь и Василько умерли оба в 1124 году; после Володаря осталось два сына — Ростислав и Владимир, известный
больше под уменьшительным именем Владимирка; после Василька — Григорий и Иван. Из князей этих самым замечательным явился второй Володаревич,
Владимирко: несмотря на то, что отовсюду был окружен сильными врагами, Владимирко умел не только удержаться в своей волости, но и успел оставить
ее своему сыну могущественным княжеством, которого союз или вражда получили большую важность для народов соседних. Будучи слабым между многими
сильными, Владимирко не разбирал средств для достижения цели: большею частию действовал ловкостию, хитростию, не смотрел на клятвы.
Призвав на помощь венгров, он встал на старшего брата своего Ростислава в 1127 году; но Ростиславу помогли двоюродные братья Васильковичи и
великий князь киевский — Мстислав Владимирович. С Ростиславом ему не удалось сладить; но когда умер Ростислав, равно как оба двоюродные братья
Васильковичи, то Владимирко взял себе обе волости — Перемышльскую и Теребовльскую — и не поделился с племянником своим Иваном Ростиславичем,
княжившим в Звенигороде. Усобицы, возникшие на Руси по смерти Мстислава Великого, давали Владимиру полную свободу действовать. Мы видели, что в
войне Всеволода Ольговича с Мономаховичами, Владимирко с одним из двоюродных братьев своих, Иваном Васильковичем, помогал Всеволоду; но
отношения переменились, когда на столе волынском вместо Изяслава Мстиславича сел сын Всеволодов — Святослав; князь с таким характером и
стремлениями, как Владимирко, не мог быть хорошим соседом; Святослав и отец его также не были уступчивы, и потому неудивительно читать в
летописи под 1144 годом, что Всеволод рассорился с Владимирком за сына, начали искать друг на друге вины, и Владимирко отослал в Киев крестную
грамоту.
Всеволод пошел на него с обоими родными братьями, с двоюродным Владимиром Давыдовичем, Мономаховичем — Вячеславом туровским, двумя
Мстиславичами — Изяславом и Ростиславом, с сыном Святославом, двумя сыновьями Всеволода городенского, с Владиславом польским князем; нудили
многоглаголивого Владимирка неволею приехать ко Всеволоду поклониться; но тот не хотел и слышать об этом и привел к себе на помощь венгров.
Всеволод пошел к Теребовлю; Владимирко вышел к нему навстречу, но биться не могли, потому что между ними была река Сереть, и оба пошли по
берегам реки к Звенигороду. Всеволод, к которому пришел двоюродный брат. Изяслав Давыдович, с половцами, стал об одну сторон Звенигорода, а
Владимирко — по другую; мелкая река разделяла оба войска.
Тогда Всеволод велел чинить гати; войска его перешли реку и зашли в тыл Владимирку, отрезав его от Перемышля и Галича. Видя это, галичане
встосковались: «Мы здесь стоим, говорили они, а там жен наших возьмут». Тогда ловкий Владимирко нашелся, с какой стороны начать дело: он послал
сказать брату Всеволодову Игорю: «Если помиришь меня с братом, по его смерти помогу тебе сесть в Киеве». Игорь прельстился обещанием и начал
хлопотать о мире, приступая к брату то с мольбою, то с сердцем: «Не хочешь ты мне добра, зачем ты мне назначил Киев после себя, когда не даешь
друга сыскать?» Всеволод послушался его и заключил мир.
Владимирко выехал к нему из стана, поклонился и дал за труд 1400 гривен серебра: прежде он много говорил, а после много заплатил, прибавляет
летописец. Всеволод, поцеловавшись с Владимирком, сказал ему: «Се цел еси, к тому не согрешай», и отдал ему назад два города, Ушицу и Микулик,
захваченные Изяславом Давыдовичем.
Серебра себе Всеволод не взял один всего, но разделил со всею братьею. Неудача Владимирка ободрила внутренних врагов его, приверженцев