золото, — говорит Владимир и тем указывает на главное, вернейшее средство к приобретению серебра и золота; они приобретались оружием,
приобретались сильным на счет слабого. Князья идут на греков, чтоб взять золото, драгоценности; если с дружиною можно было приобрести богатство,
то богатство необходимо было для содержания дружины: хорошим князем считался тот, который ничего не щадил для дружины: дружина Игоря требует,
чтоб князь шел с нею в дань; Игорь и дружина его прямо объявляют, что цель их похода — золото, что если греки дадут им его, то им больше ничего
не нужно; дружина Владимира жалуется, что князь кормит ее с деревянных ложек.
Князья идут на греков, чтоб взять золото, драгоценности; если с дружиною можно было приобрести богатство,
то богатство необходимо было для содержания дружины: хорошим князем считался тот, который ничего не щадил для дружины: дружина Игоря требует,
чтоб князь шел с нею в дань; Игорь и дружина его прямо объявляют, что цель их похода — золото, что если греки дадут им его, то им больше ничего
не нужно; дружина Владимира жалуется, что князь кормит ее с деревянных ложек. Славные подвиги нужны были для богатства, богатство нужно было для
совершения славных подвигов; обе страсти питали одна другую. Но при этом мы видим, однако, что в образце тогдашнего героя чистое корыстолюбие,
страсть к богатству для богатства было осуждено; так, Святослав не обращает внимания на богатые подарки императора и любуется одним оружием;
простота, презрение к роскоши выставлены в Святославе как достоинство; добрый князь не может быть скупым, он не щадит ничего для дружины — таков
Владимир и сын его Мстислав. Несмотря на уважение к силе, она не считалась единственно позволенным средством к торжеству; хитрость ценилась так
же высоко, считалась мудростью; перехитрить, переклюкать было тоже подвиг. Легко понять, что все природные стремления сильного не знали границ
при возможности удовлетворить им: таково женолюбие язычника Владимира. Богатыри после подвигов силы не знали других наслаждений, кроме
материальных: Руси есть веселие пити, — говорит Владимир; в предании с восторгом говорится о количестве блюд на пирах этого князя.
Мы видели, как закон слабо сдерживал проявления материальной силы, позволяя частную месть или выкуп деньгами. Представляла ли славянская
языческая религия какое нибудь противоборство им? Кажется, никакого. Одно только нравственное противоборство могла представить власть
родительская; любопытен рассказ старика, отца Усмошвецова: Однажды, — говорит он, — я бранил своего младшего сына, и тот в сердцах разорвал
воловью кожу. Вот верная картина быта! Богатырь принужден выслушать укоры старого отца; материальная сила кипит, просится вон, но сдерживается и
оказывается только в бессмысленном гневе на невинную вещь. Игорь покорствует Олегу, ходит по нем, как сын; Святослав сердится на мать за советы
принять христианство, но отговаривается дружиною, Владимир повинуется дяде Добрыне, посылает сказать Блуду, что будет иметь его вместо отца —
большего выражения для чести и власти не было. Преобладание материальной силы, разумеется, не могло условливать уважения к слабейшему полу
вообще; но при отсутствии определений женщина могла, пользуясь иногда своим преимуществом духовным, а иногда даже и силою материальною, играть
важную роль; мудрейшею из людей в описываемый период является женщина — Ольга, которая правит Русью во время малолетства Святослава, да и после
совершеннолетия. Женщины провожают мужей своих на битвы; песни, содержание которых относится ко временам Владимира, упоминают о женщинах
чародейках. По свидетельству тех же песен, женщины участвовали вместе с мужчинами в пирах княжеских, похваляясь своей хитростию, мудростию;
стыдливости мало в их беседах, выходки материальной силы — и тут на первом плане. Владимир советуется с своею женою Анною о церковном уставе;
княгини имеют свои волости, содержат свою дружину, спорят с мужьями, кто наберет храбрейших дружинников. Рогволод полоцкий отдает дочери на
решение, за кого она хочет выйти замуж; Предслава переписывается с Ярославом о поступках Святополковых. В таком состоянии застало нравы
новорожденного русского общества христианство, о влиянии которого будет речь в своем месте.
Теперь обратимся к обычаям. Мы не знаем, какие обряды совершались при рождении ребенка; знаем из летописи и из Правды, что к детям приставлялись
кормильцы или воспитатели, упоминаются также кормилицы; трудно решить, в каком значении принимались последние, в одном ли нашем тесном значении
женщин, кормящих грудью ребенка, или в обширном значении нянек, точно так как воспитатели, пестуны мужчины назывались кормильцами. Князья
женились рано: Владимир, будучи очень молод, сватался на Рогнеде, но уже прежде был женат на матери Вышеслава. Из подробностей брачных обычаев
мы знаем только четыре: сватовство — жених обращался к отцу невесты с предложением; невеста в день свадьбы одевалась в лучшее платье, княжна —
во всю утварь царскую; упоминается об обычае разувания мужа молодою женою, обычае, который находим одинаково у племен славянских и литовских;