выступил от села Загорья; Михаил начал поскорее выстраивать свое войско, а враги шли на него с страшным криком, точно хотели пожрать его
дружину, по выражению летописца. Но эта отвага была непродолжительна: когда дошло до дела и стрельцы начали перестреливаться с обеих сторон, то
Мстиславова дружина, не схватившись ни разу с неприятелем, бросила стяг и побежала; Юрьевичи взяли много пленных, взяли бы и больше, но многих
спасло то, что победители не могли различать, кто свои и кто чужие; Мстислав убежал в Новгород; Ярополк, узнавши о его поражении, побежал в
Рязань, но мать их и жены попались в руки владимирцам. С честию и славою вступил Михаил во Владимир; дружина и граждане, бывшие в сражении, вели
пленников.
Первым делом Юрьевича было возвращение городов, отнятых у Богородичной церкви Ярополком; и была, говорит летописец, радость большая во
Владимире, когда он увидал опять у себя великого князя всей Ростовской земли. Подивимся, продолжает тог же летописец, чуду новому, великому и
преславному божия матери, как заступила она свой город от великих бед и граждан своих укрепляет: не вложил им бог страха, не побоялись двоих
князей и бояр их, не посмотрели на их угрозы, семь недель прожили без князя, положивши всю надежду на святую богородицу и на свою правду.
Новгородцы, смольняне, киевляне и полочане и все власти как на думу на веча сходятся, и на чем старшие положат, на том и пригороды станут, а
здесь город старый — Ростов и Суздаль, и все бояре захотели свою правду поставить, а не хотели исполнять правды божией, говорили: «Как нам любо,
так и сделаем: Владимир — пригород наш». Воспротивились они богу и святой богородице и правде божией, послушались злых людей, ссорщиков, не
хотевших нам добра по зависти.
Не сумели ростовцы и суздальцы правды божией исправить, думали, что они старшие, так и могут делать все по
своему, но люди новые, худые владимирские, уразумели, где правда, стали за нее крепко держаться, сказали: «Либо Михаила князя себе добудем, либо
головы свои сложим за святую богородицу и за Михаила князя». И вот утешил их бог и св. богородица: прославлены стали владимирцы по всей земле за
их правду.
Скоро явились во Владимир к Михаилу послы от суздальцев: «Мы, князь, — говорили они, — не воевали против тебя с Мстиславом, а были с ним одни
наши бояре: так не сердись на нас и приезжай к нам». Михаил поехал в Суздаль, оттуда в Ростов, устроил весь наряд людям, утвердился с ними
крестным целованием, взял много даров у ростовцев и, посадивши брата своего Всеволода в Переяславле, сам возвратился во Владимир. Таким образом
последний пригород, населенный холопами каменщиками, сделался опять стольным городом князя всей Ростовской земли; князь опять освобождал себя из
под влияния городов, которые привыкли решать дела на вече и приговоров этого веча должны были слушаться города младшие; мало того, младший брат
Михаила, Всеволод, сел также в новом городе Переяславле Залесском, а не в Ростове: выказалось ли в этом явное предпочтение князей к новым
городам пред старыми, хотели ли наградить усердие переяславцев, действовавших заодно с владимирцами, — во всяком случае явление было очень
важное, свидетельствовавшее полную победу пригородов, полное низложение того начала, которое могло противодействовать новому порядку вещей. Если
первым делом Михаила по вступлении во Владимир было возвращение соборной церкви городов, отнятых у нее Ростиславичами, то по утверждении своем в
целой земле Ростовской он должен был прежде всего идти на рязанского князя Глеба, в руках которого также находилось много сокровищ, пограбленных
из этой церкви, и, между прочим, самый образ богородицы, привезенный Андреем из Вышгорода, и книги. Михаил отправился с полками на Рязань, но
встретил на дороге послов Глебовых, которым поручено было сказать ему: «Князь Глеб тебе кланяется и говорит: я во всем виноват и теперь
возвращаю все, что взял у шурьев своих, Ростиславичей, все до последнего золотника». И, точно, возвратил все. Михаил, уладившись с ним, поехал
назад во Владимир; здесь по некоторым, очень вероятным известиям казнил убийц Андреевых и потом отправился за чем то в Городец Волжский, занемог
в нем и умер (1176 г.). Ростовцы, не дождавшись даже верного известия о смерти Михайловой, послали сказать в Новгород прежнему своему князю
Мстиславу Ростиславичу: «Ступай, князь, к нам: Михалка бог взял на Волге в Городце, а мы хотим тебя, другого не хотим». Мстислав приехал на зов,
собрал ростовцев, всю дружину и отправился с ними ко Владимиру. Но здесь был уже князь: тотчас по смерти Михайловой владимирцы вышли перед
Золотые ворота и, помня старую присягу свою Юрию Долгорукому, целовали крест Всеволоду Юрьевичу и детям его — явление любопытное: владимирцы
присягают не только Всеволоду, но и детям его; значит, не боятся, подобно киевлянам, переходить по наследству от отца к сыновьям, не думают о
праве выбирать князя. Всеволод, узнавши о приезде Ростиславича в Ростов, собрал владимирцев, дружину свою, бояр, оставшихся при нем (большая
часть бояр, как видно, перешла к ростовскому князю), и отправился с ними навстречу к сопернику, а за переяславцами послал племянника Ярослава