материальная, земная сила ничто, против которой не устоит никакой богатырь. Мы видели, как это понятие отразилось в предании об Алеше Поповиче и
Илье Муромце; но всего резче высказалось оно в предании о том, как богатыри, победив несметную басурманскую силу, обезумели от гордости и
вызвали на бой силу небесную, которая росла все более и более под ударами богатырей и, наконец, заставила их окаменеть от ужаса. Так под
влиянием христианства начало упраздняться поклонение материальной силе.
Мы уже имели случай упоминать о том, как в древних богатырских песнях наших, сквозь позднейшие слои проглядывает слой древний, отражающий в себе
быт первоначального периода нашей истории; мы видим, как в них отразился особенно быт дружины; справедливо замечают, что старинные богатыри
русские принадлежат разным сословиям, сходятся ко двору княжескому с разных концов Руси: таков постоянно характер дружины, который долго
держался у нас в чистоте. Укажем еще на некоторые черты, напоминающие время: известен древний обычай давать кораблям вид разных зверей, драконов
и т.п.; и вот в песне о Соловье Будимировиче так, между прочим, описан его корабль: Нос, корма по туриному,/ Бока взведены по звериному.
Эта же песня напоминает о греческой торговле, о судах, приходивших в Киев с греческими товарами: Говорил Соловей таково слово:/ Гой еси вы,
гости корабельщики/ И все целовальники любимые!/ Как буду я в городе в Киеве,/ У ласкова князя Владимира,/ Чем мне то будет князя дарить,/ Чем
света жаловати? / Отвечают гости корабельщики/ И все целовальники любимые:/ Ты славный, богатый гость,/ Молодой Соловей, сын Будимирович!/ Есть,
сударь, у вас золота казна,/ Сорок сороков черных соболей,/ Вторые сорок бурнастых лисиц;/ Есть, сударь, дорога камка,/ Что не дорога камочка —
узор хитер;/ Хитрости были Царя града,/ А и мудрости Иерусалима,/ Замыслы Соловья Будимировича;/ На злате, серебре не погневаться./ Прибежали
корабли под славный Киев град,/ Якори метали в Днепр реку./ Сходни бросали на крут бережок…
Мы знаем из летописи, что новгородцы славились плотничеством; песня говорит, что они славились уменьем строгать стрелы:…тем стрелам цены не
было/ Колоты они были из трость дерева,/ Строганы те стрелки в Новгороде.
Летописец знает о дунайском городке Киевце, который основан будто бы нашим же Кием полянским; песня знает также Киевец: Чурила живет не в
Киеве,/ А живет он пониже малого Киевца.
Мы знаем, что дружинники переходили от одного владельца к другому, служили то в одной, то в другой стране; таковы и богатыри песни, таков
знаменитый Дунай Иванович, который говорит о себе: Служил я, Дунай, во семи Ордах,/ В семи Ордах, семи королям.
В Галицкой Руси теперь еще поется об этих дружинниках, о наших старинных руссах, которые сбирались идти на тихий Дунай служить царю болгарскому
или в Константинополь к императору:
В чистом поле шатер стоит; в шатре сидят добры молодцы, сидят они, думу думают: как пойдем мы к кузнецу доброму, покуем себе медные челна,
медные челна, золотые весла: как пустимся мы на тихий Дунай, вдоль Дуная под Царь город. Ой, чуем там доброго пана, что платит щедро за службу
молодецкую: дает, что год, по сту червонных; по сту червонных да по вороному коню; по вороному коню да по сабельке; по сабельке да по
кафтанчику; по кафтанчику да по шапочке; по шапочке да по красной девице.
Мы видели влияние христианства на древние наши богатырские предания, видели, как под этим влиянием переделывался характер богатырей, характер их
поступков.
Мы видели влияние христианства на древние наши богатырские предания, видели, как под этим влиянием переделывался характер богатырей, характер их
поступков. Но есть еще целый ряд произведений народной фантазии, которые отзываются также глубокою древностию и которые своим существованием
обязаны уже почти исключительно новой религии: мы говорим о духовных наших песнях или стихах, которые обыкновенно поются слепыми нищими. Мы
видели в предании о принятии Владимиром христианства, что князя всего более поразил рассказ греческого проповедника о начале и конце мира; мы
видели также, что эти вопросы занимали сильно языческие народы севера; и вот народная фантазия овладевает этими вопросами и решает их по своему,
под непосредственным, однако, влиянием христианства. Так произошли важнейшие стихи — о Голубиной книге и о Страшном суде. В первой песне
говорится, как из грозной тучи вышла исполинская книга, как из многочисленного собора всякого рода людей никто не мог разогнуть ее, как мог это
сделать один царь Давид, совопросником которого о тайнах творения является наш Владимир. Здесь можно видеть связь песни с преданием о том, как
Владимир спрашивал у греческого проповедника о содержании Ветхого и Нового завета.
Рассмотрев события начального периода и внутреннее состояние общества в это время, постараемся вникнуть в главные, характеристические черты
эпохи. Прежде всего представляются нам племена, разбросанные на огромных пространствах и живущие под формами родового быта. На севере племена
эти, по всем вероятностям, вследствие столкновения с другими историческими народами сознают необходимость выйти из родового быта, для чего