теперь время». Игорь и другие князья сказали на это: «Если мы теперь не бившись возвратимся, то стыд нам будет хуже смерти; поедем на милость
божию» — и ехали всю ночь, а утром, в обеднее время встретили полки половецкие: поганые собрались от мала до велика и стояли по той стороне реки
Сююрлия.
Русские князья выстроили шесть полков: Игорев полк стоял посередине, по правую сторону — полк брата его Всеволода, по левую — племянника
Святослава, а напереди полк сына Владимира с отрядом коуев черниговских, а напереди этого полка стояли стрельцы, выведенные из всех полков.
Игорь сказал братьям: «Братья! Мы этого сами искали, так и пойдем» — и пошли. Из половецких полков выехали стрельцы, пустили по стреле на русь и
бросились бежать, русь не успела еще переехать реку, как побежали и остальные половцы; передовой русский полк погнался за ними, начал бить их и
хватать в плен, а старшие князья, Игорь и Всеволод, шли потихоньку, не распуская своего полка; половцы пробежали мимо своих веж, русские заняли
последние и захватили много пленных. Три дня стояли здесь северские полки и веселились, говоря: «Братья наши с великим князем Святославом ходили
на половцев и бились с ними, озираясь на Переяславль, в землю Половецкую не смели войти, а мы теперь в самой земле Половецкой, поганых перебили,
жены и дети их у нас в плену, теперь пойдем на них за Дон и до конца истребим их; если там победим их, то пойдем в Лукоморье, куда и деды наши
не хаживали, возьмем до конца свою славу и честь». Когда передовой полк возвратился с погони, то Игорь стал говорить братьям и боярам своим:
«Бог дал нам победу, честь и славу; мы видели полки половецкие, много их было, все ли они тут были собраны? Пойдем теперь в ночь, а остальные
пусть идут за нами завтра утром». На это Святослав Ольгович отвечал дядьям: «Я далеко гонялся за половцами и утомил лошадей, если теперь опять
поеду, то останусь на дороге». Дядя Всеволод принял его сторону, положено было еще переночевать тут. Но на другой день на рассвете начали вдруг
выступать один за другим полки половецкие, русские князья изумились, Игорь сказал: «Сами мы собрали на себя всю землю», князья стали
советоваться, как быть.
Дядя Всеволод принял его сторону, положено было еще переночевать тут. Но на другой день на рассвете начали вдруг
выступать один за другим полки половецкие, русские князья изумились, Игорь сказал: «Сами мы собрали на себя всю землю», князья стали
советоваться, как быть. «Если побежим, говорили они, то сами спасемся, но черных людей оставим, и будет на нас грех пред богом, что их выдали;
уже лучше — умрем ли, живы ли будем, все на одном месте». Порешивши на этом, все сошли с коней и пошли на битву, хотя уже изнемогли от безводья:
бились крепко целый день до вечера, и много было раненых и мертвых в полках русских; бились вечер и ночь, на рассвете замешались коуи и
побежали. Игорь еще в начале битвы был ранен в руку и потому сел на лошадь; увидев, что коуи бегут, он поскакал к ним, чтоб удержать беглецов,
но тут был захвачен в плен; окруженный половцами, которые держали его, Игорь увидал брата Всеволода, отбивавшегося от врагов, и стал просить
себе смерти, чтоб только не видать гибели брата своего, но Всеволод не погиб, а был также взят в плен; из многочисленных полков северских
спаслось очень мало: русских ушло человек 15, а коуев еще меньше, потому что, как стенами крепкими, были они огорожены полками половецкими.
Ведомый в плен, Игорь вспомнил грех свой, как однажды, взявши на щит город Глебов у Переяславля, не пощадил крови христианской: «Недостоин был я
жизни, говорил он; теперь вижу месть от господа бога моего; где теперь возлюбленный мой брат, где племянник, где сын, где бояре думающие, где
мужи храборствующие, где ряд полчный? Где кони и оружие многоценное? Всего я лишился и связанного предал меня бог в руки беззаконным!»
В это время Святослав киевский был в Корачеве и собирал в верхних землях войско, хотел идти на половцев к Дону на все лето. На возвратном пути
из Корачева, будучи у Новгорода Северского, он узнал, что Игорь с братьею пошли на половцев тайком от него, и не понравилось ему это
своевольство. Из Новгорода Северского Святослав приплыл по Десне в Чернигов, и тут дали ему знать о беде северских князей. Святослав заплакал и
сказал: «Ах любезные мои братья и сыновья и бояре Русской земли! Дал бы мне бог притомить поганых, но вы не сдержали молодости своей и отворили
им ворота в Русскую землю; воля господня да будет; как прежде сердит я был на Игоря, так теперь жаль мне его стало».
Святослав, однако, не терял времени в пустых жалобах и отправил сыновей своих Олега и Владимира в Посемье (страну по реке Сейму); плачь поднялся
по всем городам посемским, в Новгороде Северском и во всей волости Черниговской о том, что князья в плену, а из дружины одни схвачены, другие
перебиты; жители метались в отчаянии, по словам летописца, не стало никому мило свое ближнее, но многие отрекались от душ своих из жалости по
князьям. Святослав принимал и другие меры, послал сказать Давыду смоленскому: «Мы было сговорились идти на половцев и летовать на Дону, а теперь