русальной недели, Троицын день, был окончательным праздником русалок, в этот день русалки уже падают с деревьев, перестает для них пора весенних
наслаждений. В первый понедельник Петрова поста бывало в некоторых местах игрище — провожанье русалок в могилы. В тесной связи с русалками
находятся водяные дедушки, лешие, кикиморы и проч. Мертвецы были известны еще под именем навья и представлялись в виде существ малорослых,
карликов (людки).
Вот главные первоначальные черты верований восточных славян. С течением времени эти первоначальные черты могли искажаться: одно и то же божество
у различных племен носило разные названия; после, при сближении племен, различные названия могли явиться уже различными божествами. Фантазия
стремится олицетворять и обожать явления природы, которые первоначально являются произведением главной силы; естественно, олицетворялись весна и
зима, жизнь и смерть природы, — одна под образом прекрасной девы, другая — безобразной старухи и т.п. Стихийные божества первоначально не имеют
пола и потому после легко меняют его; солнце могло быть легко и мужеского и женского пола, мужем и женою месяца, так было не у одних славян.
п. Стихийные божества первоначально не имеют
пола и потому после легко меняют его; солнце могло быть легко и мужеского и женского пола, мужем и женою месяца, так было не у одних славян. Но
главными исказителями первоначальной религии народа являются всегда и везде жрецы и художники; вот почему у наших восточных славян, у которых не
было класса жрецов и не был распространен обычай изображать божества в кумирах, религия сохранилась в гораздо большей простоте, чем у западных
славян, у которых городская жизнь и сильное чуждое влияние повели и к образованию жреческого класса, и к распространению храмов и кумиров.
Летописи молчат о существовании храмов и жрецов у наших восточных славян; нельзя предположить, что, если б храмы существовали, то летописцы
умолчали б о их разрушении или превращении в церкви при рассказе о введении христианства и ниспровержении идолов. Летописи молчат также и о
жрецах; князь ставит идолов, князь приносит жертвы, толпа требует человеческой крови для богов, о жрецах ни слова; князь переменяет веру, все
люди делают то же, и жрецы не только не противятся, но о них нет даже и помину. Эта неразвитость общественного богослужения, отсутствие храмов и
жрецов не должны нисколько поражать нас — все это необходимо при том быте, в котором жили славяне, в каждом роде старший был вместе и жрецом, он
приносил жертвы, он гадал о будущем.
Но если не было храмов, то где же и как приносились жертвы старшинами родов? Природными жертвенниками, алтарями для младенчествующих народов
служили горы, скалы, камни огромной величины. Наша природа скупа на возвышенности и камни, зато щедра на естественные капища (шатры, навесы) —
многоветвистые деревья: под ними то преимущественно совершались религиозные обряды, приносились жертвы; дерево (по преимуществу дуб), выбранное
для этого, освящалось и становилось само предметом благоговейного уважения, как местопребывание богов, куда они стекались для принятия жертв.
Обычай приносить жертвы под деревьями мог произойти и от того, что первоначально жертва назначалась для душ умерших, а души умерших, по
всеобщему верованию, обитали в лесах, на деревьях, преимущественно на дубах. Кроме деревьев, жертвы приносились также у воды. Славяне смотрели
на жертву именно как на трапезу, поставляемую богам; и по введении христианства жертвы продолжались по старому, в домашнем кругу, предлагались
душам усопших родичей и рожаницам, и опять в смысле трапезы, покорма. Есть известие, что у русских славян были также в обычае человеческие
жертвы, которые у народов были большею частию умилостивительные: при каких нибудь общественных бедствиях думали, что божество гневается за чьи
нибудь грехи, и потому искали преступника, которого и приносили в умилостивительную жертву; потом приносили обыкновенно в жертву богам пленников
по господствовавшему мнению, что побежденный есть грешник, разгневавший божество.
Если у восточных славян не было жреческого класса, зато были волхвы, гадатели, кудесники, ведуны, ведьмы. О волхвах славянских мы знаем очень
мало, но нет сомнения, что они имеют тесную связь с волхвами финскими по близкому соседству и союзничеству этих двух народов, тем более, что
после, по принятии христианства, волхвы преимущественно являются на финском севере и оттуда мутят славянское народонаселение. Финское племя
искони отличалось наклонностию к волшебству, искони славилось им: у финнов преимущественно было развито учение о злых божествах, о злых духах и
о сообщении с ними.
История застает финское племя на крайнем севере; очень вероятно, что Геродотовы андрофаги, меланхлены и фиссагеты принадлежали к этому племени.
Немецкое название чудского племени — финны впервые встречаем у Тацита; Птолемей упоминает также о финнах; у Иорнанда в искаженных именах
народов, покоренных готским королем Германарихом, можно узнать чудь, весь, мерю, мордву, черемису, и, быть может, даже пермь. Начальный
летописец русский знает следующие финские народы, жившие в его время в полунощных странах и платившие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома,