первое, род был уже гораздо дальше и не мог так живо, всецело поглощать их внимание и любовь. Прибавьте к этому, что и для их отца выгоды своей
семьи были близки и, во многих случаях приходя в столкновение с выгодами рода, могли их перевешивать. Но пока род был немногочислен и линии еще
недалеко разошлись, род еще мог держаться, а что ж должно было произойти, когда после родоначальника сменились три, четыре поколения, когда
каждая княжеская линия имела уже свои семейные и родовые предания, а общеродовые интересы ступили на третье, четвертое место?
Естественно, к роду, обратившемуся теперь в призрак, все должны были охладеть.
Вследствие чего же? Вследствие того, что вотчинное, семейное начало, нисходящие разорвали род на самостоятельные, друг от друга независящие
части или отрасли.
Этот процесс повторялся несколько раз: из ветвей развивались роды. Эти роды разлагались семейным началом и т.д. до тех пор, пока родовое начало
не износилось совершенно».
Объяснимся и мы теперь, с своей стороны. Г. Кавелин говорит: «Сначала князья составляют целый род, владеющий сообща всею Русскою землею. Князья
беспрестанно переходят с места на место; впоследствии они начинают оседаться на местах. Вот первый шаг к собственности». Но спрашиваем: почему
же они вдруг начинают оседаться на местах? Что их к этому принудило? Решение этого то вопроса, отыскание причины, почему князья начинают
усаживаться на местах, и есть главная задача для историка. Князья могли усесться только тогда на местах, когда получили понятие об отдельной
собственности, а по мнению г. Кавелина, выходит наоборот: у него следствие поставлено причиною, и как произошло основное явление — не объяснено.
«Правда, — говорит он, — в каждой отдельной территории продолжался еще прежний порядок вещей: общее владение, единство княжеской ветви, им
обладавшей, и переходы князей. Но не забудем, что эти территории были несравненно меньше, княжеские ветви малочисленнее; стало быть, теперь
гораздо легче могла возникнуть мысль, что княжество ни более ни менее, как княжеская отчина, наследственная собственность». Но не забудем, что,
когда территория меньше, когда княжеская ветвь малочисленнее, тогда то и представляется полная возможность развиваться родовым отношениям,
укорениться понятию об общем владении, потому что обширная территория и многочисленность княжеских ветвей всего более содействуют раздроблению
рода, порванию родовой связи; таким образом, здесь г.
Но не забудем, что,
когда территория меньше, когда княжеская ветвь малочисленнее, тогда то и представляется полная возможность развиваться родовым отношениям,
укорениться понятию об общем владении, потому что обширная территория и многочисленность княжеских ветвей всего более содействуют раздроблению
рода, порванию родовой связи; таким образом, здесь г. Кавелин причиною явления ставит то, что должно необходимо вести к следствиям
противоположным, но нам не нужно возражать г. Кавелину, он сам себе возражает: «Пока род, — говорит он, — был немногочислен и линии еще не
далеко разошлись, род еще мог держаться, а что ж должно было произойти, когда после родоначальника сменились три, четыре поколения, когда
княжеская линия имела уже свои семейные и родовые предания и общеродовые интересы ступили на третье, четвертое место? Естественно, к роду должны
были все охладеть». Разве здесь не противоречие? Сперва говорится, что родовое начало рушится, когда княжеская ветвь становится малочисленнее, а
потом утверждают, что родовое начало ослабело вследствие разветвления рода! Род раздробляется вследствие разветвления, к роду все должны были
охладеть. Вследствие чего же, спрашивает г.
Кавелин и отвечает: «Вследствие того, что вотчинное, семейное начала нисходящие разорвали род на самостоятельные, друг от друга независящие
части или отрасли».
Но теперь, когда большой род разорвался на малые роды или семьи, то что мешает им развиваться опять в роды или большие семьи? Быть может,
малочисленность ветвей, как прежде говорил г. Кавелин? Нет, ничто не мешает. «Этот процесс, — говорит г. Кавелин, — повторялся несколько раз; из
ветвей развивались роды. Эти роды разлагались семейным началом и т.д. до тех пор, пока родовое начало не износилось совершенно».
Итак, сначала говорилось, что родовое начало ослабевало вследствие малочисленности княжеской ветви, потом говорилось, что оно ослабевало
вследствие разветвления рода, многочисленности его членов; наконец, показали нам, что ни то, ни другое не могло уничтожить родовых отношений,
ибо когда род раздробится на несколько отдельных княжеских линий, то эти линии стремятся опять развиваться в роды, следовательно,
малочисленность княжеской ветви нисколько этому не мешает; что же уничтожило родовые отношения? Да так, ничто, родовое начало износилось само
собою! Как будто бы в истории и в природе вообще может что нибудь исчезнуть, износиться само собою, без влияния внешних условий?
Нужно ли говорить, как приведенное мнение г. Кавелина соответствует действительности, фактам? Но оно именно явилось вследствие отрешенности от
фактов, от всякой живой, исторической связи событий, от живых исторических взаимодействующих начал, между которыми главное место занимают