— Как ваше ощущение, Наташа, Парамонов не притворялся?
— По-моему, нет.
— Ну хорошо. Похоже, что первый заход кончился удачно. Теперь Ассаргадон поколдует над его почерком, и будем готовиться ко второму.
Минут через тридцать, вырвавшись из города, «вольво» остановилось у ворот загородной небольшой и хорошо укрываемой от чужих глаз клиники.
В сумеречном свете так и не поднявшегося над горизонтом солнца рядом с санями, которые тащил, разбрасывая снежную крупу, «Буран», бежал господин Фредерик Бэр, директор Международного экологического института из штата Аляска. Кругом были серые слегка холмистые снега. Серыми они казались то ли из-за тумана, то ли из-за сумеречного неба, а небольшие холмики зимой образовывались здесь всегда — так причудливо ветры укладывали сугробы снега между болотистыми мшистыми кочками.
Если представить, что мистер Бэр явился в мурманский край за экзотикой, то ее он получил в полную меру. Это в древние застойные времена, когда ведро солярки стоило примерно столько же, сколько ведро воды из водопроводного крана, в Беленцы шастали туда-сюда на вездеходах, которые в просторечии называли гэтээсками, что означало «гусеничный тягач средний». Гэтээски, с кузовом, крытым толстым брезентом, создавали особый уют из тепла и запахов топливных газов.
Пассажиры чувствовали себя там защищенными от полярных просторов и климатических передряг. Легкое потряхивание да покачивание вводило в полудрему еще быстрей, чем искусные гипнотизеры.
Теперь же пассажиры, если так можно назвать человека, то запрыгивающего на груженые сани во время быстрого хода, то толкающего их при движении через преграды, были предоставлены всем ветрам и метелям.
Зато снегоходы могли спрямить путь, что и предложил сделать водитель первого «Бурана» Витя.
— Чего нам озеро огибать, когда по льду за пять минут проскочим, — предложил он.
Витя был лихой мужичок лет сорока. На мурманской базе он появился года полтора назад, а прежде работал механиком на полярках. Говорили, что на одной из станций — то ли на Югорском Шаре, то ли на Вайгаче — он доблестно загнал под лед вездеход с ценным оборудованием, сам, правда, чудом успев выскочить. После чего полярную станцию пришлось законсервировать: держать людей без транспортного средства нельзя, а другого по причине бедности не дождешься. Опять же без того самого ценного научного оборудования в работе на полярке не было никакого смысла. Зато, один из немногих, Витя отправлялся в поездки в настоящей непродуваемой малице — ненецкой шубе с капюшоном. Шуба эта, или, точнее, балахон с капюшоном, была пошита оленьим мехом наружу и надевалась через голову. Витя любил в ней покрасоваться перед молодыми научными дамами, изображая гордого покорителя Арктики.
Николай Николаевич знал, что он большой понтила, однако и ему издалека лед на озере показался вполне качественным для езды — гладким, слегка присыпанным снегом. Называя озером, эту громаднейшую лужу, разлившуюся на десяток квадратных километров, конечно повышали уровнем. В самом глубоком месте вода там едва доходила Николаю Николаевичу до плеч. Правда, кое-где посередине этого озера били ключи и в теплые зимы это место полагалось аккуратно объезжать. А так, чем пилить лишнюю пятерку километров, конечно, было быстрей пересечь его по льду.
Все же Николай немного посопротивлялся этому соблазну:
— А не просядет под нами? Настоящих морозов так и не было.
— Не бзди, чего ему проседать?! — И водитель Витя, смачно плюнув, с презрением взглянул на Николая Николаевича. — Неделю назад тут при плюсе пролетели насквозь, никто моргнуть не успел. А сейчас во — плевок на лету мерзнет и снег скрипит!
Снег хотя и не скрипел, но минус два термометры показывали.
— Он предлагает ехать по льду озера? — спросил Бэр. — Это очень интересно.
— Не столько интересно, сколько опасно, — объяснил Николай Николаевич.
Надо было все-таки отказаться, но уж очень не хотелось выглядеть трусом, тем более что второй водитель молчаливо соглашался с Витей.
— Если водитель уверен, почему бы не поехать? В таких местах обычно доверяются чувству водителя.
Был бы мистер Бэр человеком русским, знал бы, какое и на что у водилы Виталия было главное чувство. Запах спиртяги он распознавал так же быстро, как акула — кровь.
Озеро было шириной метров шестьсот, пологий берег плавно переходил в болота. Лишь со стороны моря возвышалось несколько холмиков, и на одном за частично повалившейся оградой стояли строения метеостанции. С этого берега они были не видны, лишь крохотной точкой там светил огонек.
Водитель Витя смело спустился вниз по отлогому берегу на лед, потопал подшитым валенком и крикнул:
— Крепче камня! Поехали. — И поволок сани с восседающим на них задом наперед Николаем Николаевичем по заснеженному льду.
Успокаивало то, что, как правильно отметил мистер Бэр, большой глубины в таком озере быть не могло. Говорили, что в жуткие морозы это место и вовсе промерзало насквозь, до дна. Правда, жутких морозов при Николае так ни разу и не было.
До середины озера они дошли благополучно. Николай Николаевич по-прежнему сидел задом наперед, что было не очень удобно. При хорошем рывке можно было запросто слететь с нарт и ткнуться носом в лед. Но так уж он решил, чтобы всматриваться в следующий за ними экипаж и, в случае чего, немедленно помочь Бэру. Перед собой он держал замотанный в тонкое одеяло компьютерный системный блок, который удалось апгрейдить в Мурманске.