— Ну а ты что скажешь, сука вонючая? — спросил смотрящий тихо, но от этого ярость в его голосе была еще страшней. — Мы ж тебя, блин, с этой землей размажем. Здесь и сейчас. Даже говна твоего не найдут. Ну?! — спросил он с той же твердостью в голосе, с какой его самого, возможно, допрашивали когда-то следователи.
И Гуляй-Голый, не боясь перепачкать пальто, вдруг стал опускаться перед ними на колени.
— Я отработаю, бля буду, мужики, все верну!
— Сколько? — И смотрящий повернулся к Николаю Николаевичу. — На сколько он вас «кинул»?
— Семь-семьдесят штук, — заикаясь, выговорил Гуляй-Голый.
— Восемьдесят, — поправил Николай Николаевич. — Восемьдесят тысяч долларов.
— Ну восемьдесят, — уныло согласился беглец.
— Сотняру будешь отматывать, — со спокойной уверенностью подтвердил смотрящий. — Ты тут какой херней руководишь? Блин, скажи спасибо, что на доброго наткнулся. Нашел кого «кидать»! Науку, которая нас кормит! Я тебя, козла, спросил, ты чем тут руководишь?
— Вы-вы же лучше меня знаете, — заикаясь, ответил Гуляй-Голый. — Я не од-дин в де-деле. Ре-речным транспортом.
— Жри землю, гад! Ну! Я сказал: жри землю!
Гуляй-Голый, подтянув руки в наручниках к подбородку, медленно лег на землю, сгрыз кусок мерзлой земли и приподнял голову. С угла рта у него стекала грязная слюна.
— Еще жри! — потребовал смотрящий. — Сегодня в одиннадцать будешь у меня в офисе со всеми бумагами, падла.
Ты теперь под нами пойдешь, срань. Мои люди посмотрят, скажут, что делать. — И, повернувшись к Николаю Николаевичу, он помягчевшим голосом добавил: — Наука все свое сегодня от нас получит. Живыми. Науку мы не обидим.
Гуляй-Голого подняли и, не снимая наручников, повели назад к монастырю.
— Ко мне заедем, кофейку попьем, баксы пересчитаете — и по делам, — сказал смотрящий, усаживаясь в машину. — Теперь можно быстро, Толян.
Не успели они въехать на городскую улицу, как им сначала просигналила, а потом обогнала и встала впереди, перегородив путь, то ли милицейская, то ли гаишная машина.
«С приездом!» — только и подумал Николай Николаевич.
И остановил собственную руку, которая уже полезла во внутренний карман за документами.
— А-а, идет! — недовольно проговорил смотрящий, когда из милицейской машины вышел человек в форме и резво направился к ним.
Он опустил боковое стекло со своей стороны и спросил пригнувшего голову капитана:
— Где гулял? Все с телками забавляешься? Я тебе сказал быть когда?
— На операцию вчера выезжали, там задержка случилась, — стал виновато оправдываться капитан.
— Ой, пользуешься моей добротой! Чтоб сегодня был вовремя! Усвоил?
— Усвоил.
— О чем говорили, сделал?
— Вчера еще приготовил, если б не задержка…
— Ладно, поезжай.
Капитан взял под козырек и побежал к своей машине.
— За каждым только и смотри, — проворчал, успокаиваясь, смотрящий.
К удаву в пасть
— Кому — кофе, кому — чай? — спросил смотрящий, когда они вошли в квартиру. — Можно джин с тоником, виски или коньяк. Коньяк настоящий, армянский. Правда, вам — ехать, а мне доктора кран перекрыли. Но по граммулечке в чай допустимо. Как?
Он жил в обычной девятиэтажке, в двух, соединенных в одну квартирах. Первым поднимался То-лян, который был, возможно, по совместительству и телохранителем. Едва они все вышли на площадку второго этажа, как тяжелая бронированная, похожая на сейфовую, дверь, обшитая вагонкой, стала открываться сама.
— Отличная дверь, — сдуру похвалил Николай, желая польстить хозяину.
— Плешь все это, — отмахнулся смотрящий. — Десять минут автогеном и — здрасьте, мы ваши гости. Вот я видел дверь так дверь: снаружи металлокерамика, потом сплав — вольфрам, ванадий, титан и все такое. Космическая оболочка, короче, на спускаемых модулях такая. Это — серьезно. А тут — так, игрушки.
Они стали раздеваться в просторной прихожей, а смотрящий, предложив кофе-чай и по граммулечке выпивки, крикнул кому-то в глубину квартиры:
— Левчик! Бутерброды на четверых с ветчинкой и рыбкой и кофеек!
Из ближней комнаты вышел сутуловатый парень в очках, и Николай Николаевич заметил, что стены ее были уставлены аппаратурой. На четырех экранах просматривалось все пространство вокруг дома и лестничная площадка. А рядом с ними стоял системный блок с включенным монитором.
«Вот почему дверь распахнулась сама, — он нас видел».
— Не отстаем, Николай Николаич, — сказал смотрящий, перехватив его взгляд.
— Сейчас только круглые мудаки без техники.
Смотрящий впервые назвал его по имени и отчеству.
— Толян, ты проведи Андрюху в гостевую, а у меня на пару минут тет на тет с наукой.
— Вадим Сергеевич, вам звонили, разговор записан, хотите послушать? — спросил, по-видимому из кухни, Лева.
— Не спешно?
— Вроде бы нет.
— Тогда через минут пять возьму наушник.
«Вот как его зовут: Вадим Сергеевич», — подумал Николай.
— Сюда, наука, садитесь на диване, сейчас баксы считать будете, — сказал хозяин, проведя Николая в комнату, следующую за кухней.
Судя по современному офисному столу и крутящимся креслам с добротным кожаным диваном, в который погрузился Николай, эта комната была деловой или переговорной.
— Значит, так. Мы за услуги берем когда фифти-фифти, когда тридцать, когда двадцать процентов. Все зависит от клиента. Пришли бы вы сами по себе — взяли бы мы с вас полтинник. Но учитывая фигуру, которая за вами, — двадцать. А если мы с вами хорошо поговорим, берете все. Левчик, зайди! — крикнул он, приоткрыв дверь.