— Ни одно доброе дело не пропадает даром. Имелся в виду ее поступок с билетом. Потом он еще добавил:
— Вы всех так спасаете?
— Всех, — храбро ответила девушка.
Через три минуты он уже знал, что ее звали Вика и она шла в БАН — Библиотеку Академии наук.
У людей его круга была одна и та же шутка: на вопрос «Где работаешь сегодня?» отвечать: «В бане».
Николая ждал в Зоологическом институте оппонент — через месяц у него была защита кандидатской, — девушка тоже торопилась, поэтому он вручил ей зонтик вместе со своим телефоном. Дверь Зоологического института была рядом.
Через час, идя по Дворцовому мосту в сторону Адмиралтейства и щурясь от яркого солнца — тучи разбежались, небо и Нева под мостом сияли голубизной, — он подумал, что девушка, конечно, не позвонит и зонтик можно считать безвременно пропавшим. Тем более что рано утром улетал его самолет во Владик — так тогда они звали Владивосток.
Вечер он просидел у друзей, а когда вернулся в свою коммуналку, увидел на комнатной двери записку: «Трижды звонила Вика. Сказала, можно звонить в любое время». И дальше — семь цифр, ее номер.
Был первый час ночи, но он все-таки позвонил, трубку сразу взяла сама Вика, и они проговорили до четырех. Ни о чем и обо всем сразу.
— Завтра я приеду вас провожать, — сказала она ему на прощание. — Вместе с зонтиком. Вас ведь никто не будет провожать?
— Конечно, никто.
— Ну вот я и приеду.
— Не завтра, а сегодня, — рассмеялся он. — Только это в семь утра.
— Так и хорошо, я на работу успею.
Подъезжая в автобусе-экспрессе к аэропорту, он испугался, что ее не узнает.
Но она сама его узнала и сразу подошла, едва он остановился напротив стойки, где шла регистрация.
— А зонтик я забыла в последнюю минуту. Хотите, пришлю по почте?
— Нет уж, я через три недели снова прилетаю.
К счастью, тогда все эти перелеты, телефонные разговоры были по деньгам. Дальневосточный научный центр оплачивал им любые расходы.
И следующие три недели они звонили друг другу ежедневно.
— Коля, ты сейчас что делаешь? — спрашивала она.
— Как раз спать собираюсь. Вот книги сложил.
— Ой, а я только что встала. Но у тебя то же самое число, что у нас, или другое?
— Пока то же самое.
— А я сегодня твой автореферат буду развозить. По всем твоим адресам. Еще какие-нибудь поручения будут, полковник?
— Пока нет, благодарю за службу, мой генерал.
На защите она сидела в первом ряду и ловила каждое его слово.
Они зарегистрировались через месяц после защиты во Владивостоке, куда Вика прилетела к нему в отпуск. Следующий год его владивостокской жизни они писали письма друг другу каждый день. А вернувшись в тогдашний Ленинград, так удачно выменяли свои комнаты в коммуналках, что получили двухкомнатную квартиру, без прихожей, вход в которую открывался прямо на кухню, но зато отдельную и в центре. По сути, это была выгородка из огромной старопетербургской квартиры, только у остальных вход был с улицы, а к ним — со двора, с черной лестницы.
И с тех пор при Николае всегда жило дорогое для каждого мужчины ощущение уверенности в своем доме. Это заметили и друзья. В разных мужских компаниях, когда кто-нибудь пускался в рассказы о любовных похождениях, то обязательно косился в сторону Николая и замечал:
— Ты нас не слушай, ты-то живешь в другой реальности.
А теперь Николай из-за ее унижения страдал еще больше, чем из-за своего.
А теперь Николай из-за ее унижения страдал еще больше, чем из-за своего. Он не знал, что она говорит на работе, подругам. Не так-то просто из жены молодого преуспевающего ученого, без пяти минут доктора наук, стать женой отбывающего срок по суду.
Старательный Иннокентий
Иннокентий привез записку от директора. Из суда пришла бумага, и директор просил написать задним числом заявление об уходе по собственному желанию. Чтоб не портить трудовую книжку. «Как выкарабкаетесь, сразу возьмем назад», — обещал он.
— Николаич, ты бы это, дал бы мне все свои записи, я б пока твои опыты вперед подвинул.
В словах Иннокентия была, как тогда говорили, сермяжная правда. К тому же сами записи присутствовали в виде файлов в ноутбуке и деться никуда не могли.
Кое-какие главные статьи уже и так были посланы Иннокентию, когда случилась беда и он понял, что в Мурманск ему не лететь.
Теперь же полдня объединял все материалы экспериментов, все предположения и планы будущих опытов.
— Постарайся к моему возвращению заполнить вот эти таблицы, — просил он. — Тут надо получить восемьдесят значений и на их основе построить кривую.
— Какой разговор, Николаич, конечно, построим. Только, чтоб эксперименты ставить, надо материал со дна получить, а кто ж, кроме тебя, за ним в море полезет? — Он и тут начинал рассуждать. — Водолазов-то у нас теперь нет. И денег нет в институте на их оплату.
— Попроси Федорова. Он все равно для своей работы лазит.
— Попросить-то я его попрошу, а если он скажет, чтоб я ему за это платил?
— Скажи, что я потом ему отработаю. Буду два года за его материалом нырять. — Николай уже с трудом удерживал привычное раздражение.
— А-а-а, понял, — проговорил довольный Иннокентий. Он страсть как не любил лазить в воду. Да и водолазного диплома у него не было. — А то, может, деньгами расплачиваться? Только у меня денег нет. Какие у нас сейчас деньги? Это тебе там в Голландии регулярно платили, а нам уж три месяца зарплату не выдавали.