Экстрасенс

Жизнь у соседей оказалась на редкость малоинтересная. Он скоро бы бросил это занятие как не оправдавшее себя и снял бы у них дорогостоящие гляделки, если бы не одна из квартир. Та, в которой проживала Аня Костикова с сыном. Увиденное там стоило всех его затрат. Ну тихонюшка с добрым обволакивающим голосом!

Вот уж где черти водились!

Иногда он наслаждался впрямую, так сказать, живым репортажем. А иногда — записывал, оставляя еще и на потом. Так у него получилось несколько полнометражных фильмов. Со вздохами, стонами и всем, что им сопутствует.

Однако мысль о пяти штуках запала ему в душу совсем недавно. После бесед с кардиологами насчет матушкиной операции. И вот же, вроде бы начинало светить!

Туда, где лепят кирпичи

В здании районного суда собрались мужики-автомобилисты из соседних с бедолагой домов. И жена умершего вместе с дочкой.

— Будем драться до последнего, — говорили автомобилисты. — Человеку благодарность надо выдать за очистку общества, а не судить.

— И все, что было, продал, — жаловалась жена. — Дочке подруга с работы купила новую куртку. Так он по дороге из школы подошел, снял ее и пропил.

Но так говорили они в коридоре. Судья же их слушать не пожелала, как не имеющих отношения к обстоятельствам дела.

— Лучше бы шли они по домам, — косясь на них, шептал в перерыве адвокат, — иначе вкатят вам убийство с помощью заранее подготовленных средств.

Прокурор потребовал наказания в восемь лет, адвокат говорил долго, занудно и то просил проявить снисхождение и ограничиться годом, то вовсе отрицал состав преступления и предлагал оправдать.

Приговор прозвучал как выстрел — три года условно.

— Поздравляю, — говорил, радостно улыбаясь, адвокат. — Полтора года проведете на химии и вернетесь в нормальную жизнь. Советую кассацию не подавать, а то ведь могут и прибавить.

Вика заплакала, едва объявили приговор, Не могла остановиться и плакала, уткнувшись лицом в мокрый платок.

Ему же казалось, что весь этот ужас происходит с кем-то другим. Что еще минута-две, он стряхнет с себя все, что происходило в эти месяцы, и засядет за работу.

Только работу ему теперь назначали другие люди. И они отправили его под Выборг на кирпичный завод, в спецкомендатуру номер шесть.

Сколько раз он вспоминал всевозможные классические фразы типа: «Где суд, там и неправда», «От сумы да от тюрьмы не зарекайся», «Суд — это машина, и она переезжает каждого, кто под нее попадает, невзирая, прав он или не прав». И еще напоминался абсурдистский роман Кафки под названием «Процесс». Николаю он всегда казался бредовой фантастикой, а теперь с его судьбой творили похожий бред.

И все же продолжал надеяться на победу здравого смысла. Да и в самом деле, если бы покойный не растворитель, который невозможно перепутать с водкой, а, скажем, отвертку бы проглотил? Неужели и тут дело довели бы до суда?

— Поймите, им нужен процент раскрываемости. Основное количество преступлений остается нераскрытым, а им необходимо отчитываться.

Основное количество преступлений остается нераскрытым, а им необходимо отчитываться. Вы и повышаете их процент, — внушал адвокат. — С вами станут разговаривать в спецкомендатуре. Бога ради, не говорите, что не согласны с решением суда. Сразу запишут, что не желаете встать на путь исправления, — напутствовал адвокат. — Лучше скажите, что искренне признаете свою вину и всей душой раскаиваетесь в содеянном. Без этого вам срок не скостят.

Все так и было. Поселок под Выборгом, куда Николай доехал на дряхлом, времен полета Гагарина в космос, автобусе, назывался Ленинец-2. Где находился Ленинец-1 и был ли вообще такой, Николай так и не узнал. За все полтора года. Дорогу к комендатуре номер шесть местный мужичок показал ему сразу и дружелюбно.

А дальше Николай увидел высокий забор с колючей проволокой наверху, скрипучие металлические ворота и кирпичный домик — контрольно-пропускной пункт с вертушкой внутри.

Лысоватый круглолицый майор, время от времени поглядывая на Николая, перелистал его личное дело и спросил:

— Ну, как теперь думаете жить? Все так же ваньку валять или станете исправляться? Вроде бы столько лет вас учили, кандидат наук…

— Постараюсь примерным поведением загладить свою вину, — выговорил Николай заранее выученную фразу. Прозвучала она неискренне, но майору вряд ли хотелось вдаваться в психологические глубины.

— Вот то-то и оно, что вину. А что же на суде отказывались признаваться?

— Ошибался, — ответил Николай, чувствуя себя полным дураком.

— Выпиваете часто?

— Нет. Даже не курю.

Майор удивленно поднял голову от личного дела:

— Это вы мне бросьте! Закодировались, что ли?

— Да нет. Просто с рождения не пил и не курил.

— Ну, при рождении-то мы все. — И майор ухмыльнулся. — Ладно, я еще не раз буду с вами разговаривать. Вы ведь наверняка надеетесь, что вам уменьшат срок до половины. Для этого надо немного, но кое-кто, наоборот, вместо того чтоб к воле стремиться и встать на путь исправления, уходят от нас на зону.

— Я на зону не хочу, я хочу как раз на свободу.

— Правила у нас легкие. — И майор стал перечислять правила. — В двадцать три — вечерняя поверка. После нее быть только в общежитии. Распивать спиртные напитки или там ширяться — недопустимо. Всякие там заточки, кинжалы, тем более огнестрельное оружие — чтоб и мысли не было.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121