Взявшие его на прицел стрелки успокоились и опустили арбалеты.
Не опуская рук, всадник тронул парда и подъехал вплотную к десятнику. Свет луны озарял его лицо, синее в синем свете. На всаднике не было шлема, и длинные прямые белые волосы падали до самых плеч. Отсутствие шлема и седые, как ему показалось, волосы всадника совсем успокоили десятника.
— Ты что, немой? — почти дружелюбно спросил он.
Человек покачал головой. Рот его растянулся в улыбке.
А потом с пальцев незнакомца сорвались две крохотные стальные иглы. В полом кончике каждой было по капельке бесцветной жидкости.
Одна игла воткнулась в щеку десятника, другая — в подбородок воина Тинга. Оба повалились на холки пардов.
Сим успел вскинуть арбалет. Но не выстрелил. С дерева на плечи ему спрыгнул человек. И, как падают спелые плоды, посыпались с ветвей на головы солдат укрывшиеся в кронах враги. Никто из конгаев не успел даже взяться за оружие. Только Менар, чей пард сразу же прыгнул вперед, выхватил меч, и развернувшись, рубанул, целя в незащищенную голову первого всадника. Но тот ловко пригнулся, подал парда назад, и второй всадник, вооруженный длинным прямым мечом, парировал атаку. Сильный удар по голове поверг Менара в беспамятство.
Все произошло так быстро, что даже парды не успели по-настоящему возбудиться. Нападавшие вмиг успокоили животных. Конгаев связали и уложили поперек седел.
— Одиннадцать хобов! — сказал один из нападавших тому, кто бросил стре€лки.- Не довольно ли?
— Нет,- отрывисто бросил беловолосый.- Вези их в лес. Мы еще поохотимся.
Пятеро ехали по лесной тропе вслед за маленьким белым гурамским следопытом, катившим впереди на коротких лапках.
Следопыт тихонько тявкнул и остановился. Первый из всадников, перегнувшись через седло, наклонился, ухватил следопыта за шиворот и сунул в седельную суму. Пятеро сбавили скорость. Лапы пардов ступали мягко и бесшумно.
Тропа изогнулась вдоль поваленного дерева. Всадники остановились.
— Что он там делает, этот хоб? — прошептал первый в самое ухо поравнявшемуся с ним соседу.
Одетый в черное человек сидел на упавшем стволе, скрестив ноги. Не шевелясь.
— Молится Осквернителю? — так же шепотом предположил тот.- Заезжай справа, а я поеду слева. На всякий случай.
Они разделились и двинулись вперед. Трое других остались на месте.
Первый из всадников развернул тонкий паутинный трос. Свист брошенного аркана был едва слышен. Петля аккуратно накрыла сидящего человека и затянулась на уровне его прижатых к туловищу локтей.
— Сохх! — крикнул всадник. Пард его прыгнул в сторону, натягивая аркан и сбрасывая пойманного с древесного ствола в мешанину смятых ветвей.
Второй всадник, не слишком торопясь, направил парда к месту падения. Он ожидал увидеть потерявшего сознание или, по меньшей мере оглушенного. Но, к его удивлению, человек в черном уже стоял на ногах. Более того, как-то ухитрился освободиться от петли.
— Ях-ха! — вскричал второй всадник и метнул свой собственный аркан, который держал наготове.
Но человек в черном ухитрился избежать петли.
Всадник вскрикнул от удивления. Еще больше он удивился, когда человек подпрыгнул локтя на три вверх, удержал равновесие на толстой ветке, отходящей от поваленного ствола вверх и в сторону, прыгнул еще раз, и еще, ухватился руками за ветвь соседнего дерева, перекинул через нее тело, ныряя в непроницаемую для глаза темную крону….
«Чок!» — разрядился арбалет.
«Ф-ф-по!» — подхватила стрела.
И прыгун, сорвавшись с ветки, тяжело ударился оземь.
Один из всадников тут же подскакал, наклонился…
— Ты убил его! — с укором бросил он тому, кто стрелял.
— Он ушел бы! — возразил тот. И был прав, а потому никто больше его не осуждал.
Тем временем первый всадник соскочил с парда и всмотрелся в убитого.
— Э! — произнес он почти с уважением.- Совсем детеныш! Лет пятнадцать, а?
Все пятеро спешились и окружили убитого. У того было совершенно спокойное лицо, юное, гладкое. Смуглая кожа блестела в лунном свете. Широко открытые глаза казались бездонными.
— О Истинный! — произнес тот, кто стрелял.- Все равно он ушел бы! Прыгал, как кот! Ну, я заберу его?
— Да,- сказал первый всадник.- Едем! Ночь — только началась!
До восхода оставалось около двух часов, когда сторожевой разъезд армии южан, возвращавшийся в лагерь, заметил впереди четверых всадников, ведущих в поводу цепочку пардов с грузом на спинах. Они двигались к лесу.
— Это что за караван? — удивился десятник.- Ну-ка, парни! Марш!
Всадники тоже заметили разъезд и пустили пардов вскачь, надеясь опередить солдат и скрыться в лесу. Через минуту стало очевидно, что уйти им не удастся.
— Клинки — вон! — рявкнул десятник, и воины разом выхватили мечи.
Рассыпавшиеся веером конгаи гнали рыкающих пардов во всю мочь.
Четверо остановились и развернулись навстречу мчащимся солдатам. Те с удивлением обнаружили, что беглецы собираются принять бой. Обнажив оружие, четверка устремилась навстречу разъезду.
— Они спятили! — закричал десятник.- Отлично! Покажем им, парни! Марш! Марш!
Пард его летел над свежескошенным полем, как ветер. Конгаи не отставали. Все они были опытными воинами, и всех их возбуждала предстоящая схватка! Возбуждала, но не пугала. Их было одиннадцать против четырех!