— Там, в доме, еще одна женщина,- сказала ему Эйрис.- Она жива.
— Не знаю, чем я отплачу тебе, господин? — пробормотал десятник.
— Не спеши благодарить,- проговорил Тилод.- Взгляни туда!
Со стороны бараков к ним приближалось множество желтых прыгающих точек. Это были факелы.
— Иди в дом,- не глядя на десятника, велел зодчий.- Помоги той, что жива! Твой меч дела не решит!
Но бывший стражник остался на месте.
— Это приказ! — жестко бросил Тилод.- Ты будешь мне мешать!
Эйрис в пятый раз вставила в суфф ядовитые иглы.
Десятник воткнул меч в деревянную колоду, поднял на руки дочь и понес ее в дом. Мимоходом он злобно пнул ногой труп одного из бандитов.
Огни приближались. Уже различался шум голосов, похожий на отдаленное гудение ветра, или на шум волн, разбивающихся о берег.
Тилод сжал колени, парда в два прыжка пересекла двор и легко перемахнула через ограду. Зодчий остановился, ожидая. Толпа приближалась. Ветер переменился. Теперь он нес с собой горячий и влажный выдох Вечного Лона и примешавшийся к нему горьковатый факельный дым. Тилод уже различал отдельные голоса, острые, возбужденные. До толпы оставалось шагов триста. Факелы из желтых точек превратились в оранжевые пятна с яркой пляшущей сердцевиной, среди моря смутно видневшихся голов. Издали тело толпы напомнило Тилоду огненного слизня, огромную полыхающую во тьме тушу, неторопливо ползущую по черной затхлой топи.
Зодчий поехал вперед. Эйрис тенью следовала за ним.
Свет факелов — длинных, в человеческий рост, палиц, с концами, обмотанными пропитанным маслом тряпьем,- упал на него. Шедшие впереди остановились. Натолкнувшись на их спины, остановились и шагавшие позади. Неровная линия толпы выгнулась, обтекая зодчего.
Тилод немного приподнялся на стременах:
— Знаете, кто я? — его сильный голос прорезал рокот толпы, как раздвигает траву грудь парда.
— Да! Да! — отозвались первые ряды.
— Кто? Кто? — закричали те, кому не было видно.
— Возвращайтесь назад! — повелительно крикнул зодчий.- Те, кто стал на путь зла, убийцы,- они мертвы! И вы тоже умрете, если не повернете назад! Я, Несмех, говорю вам это!
Тилод был один. Но в голосе его чувствовалась Власть и, когда зодчий тронул парда вперед, ближайшие попятились.
Но в голосе его чувствовалась Власть и, когда зодчий тронул парда вперед, ближайшие попятились. Но сбоку протолкалось несколько человек. Один из них вскочил на плечи товарища и выкрикнул пронзительно:
— Ты! Кто ты, чтобы отнимать то, что нам нужно?
Тилод повернулся к кричавшему. Он ничего не говорил, только смотрел.
— Ты! Почему ты спрятал наше вино? Почему ты стал между нами и женщинами, которых мы можем взять? Ты!
— Если пойдешь за мной, чтобы сражаться с врагом, получишь и вино, и женщин! В свое время! — спокойно произнес Тилод.
— Ха! Пойти с тобой? А если я не хочу идти с тобой?
Тот, кто сидел на чужих плечах, расхохотался:
— Ты много хочешь! Я помню тебя! Ты гнил со мной в одном бараке! Ты — такой же, как и они! — крикун махнул рукой назад.- Пришли лесные демоны, убили «Дракона» Агана и посадили на его место тебя! А теперь демоны ушли! Теперь ты — никто! Ты слаб, как червяк! Прочь с нашей дороги!
— Убей его! — посоветовала Эйрис.- Или позволь мне убить?
— Нет! — негромко возразил зодчий.- Может быть…
— Прочь с нашей дороги! — надрывался сидевший на плечах. Тилод не мог разглядеть его лицо, а голос был незнаком зодчему. Он чуть двинул парду вперед, и крикун проворно соскочил наземь.
— Мочи его, парни! — завопил он.
Толпа подступила к Тилоду. Державших факелы оттеснили. Их место заняли дюжины две крепких парней, вооруженных дубинами. Они действовали слаженно, как воины одной сотни. Только повадка у них была не воинская.
Вожак, тот, что кричал, выхватил из-за пазухи камень и метко швырнул его в зодчего. Камень ударил в налобник шлема. Тилод даже не шевельнулся.
— Дурачье! — сказал он.- Возвращайтесь в бараки. Я обещаю вам: у вас будет возможность подраться!
Его спокойствие было почти магическим. Ропот стал понемногу стихать. Но возвращение в бараки устраивало далеко не всех.
— Бей! Бей! — завопил вожак.
— Бей! Бей! — откликнулись с разных сторон.
Тилод был окружен. Но нападать на него не торопились. Наброситься с дубиной на вооруженного всадника — тут нужно немалое мужество.
Еще один камень полетел в зодчего. Он пригнулся, и камень угодил в кого-то позади. Раздался болезненный вскрик.
Третий камень швырнули в Эйрис. Женщина поймала его и метнула в бросившего. Треск, с которым камень врезался в лоб, был слышен даже сквозь вопли толпы.
Тяжелая дубина хряснула по крупу хасца. Пард взревел, крутнулся на месте. Еще один удар метил в колено Эйрис. Женщина казалась более легкой добычей. Ее оттесняли от Тилода. Суфф пропел трижды, и в дело вступил меч. Хасец свирепо рычал. Но противники напирали. Желтый пард — зверь бега, а не битвы. Большущий камень ударил в спину Эйрис, едва не выбив ее из седла. Тилод наконец понял, что придется драться.
— Жри их! — крикнул он в ухо Тьме и, завертев мечом, ринулся на выручку.
Парда присела на задние лапы, передними мигом расчистила пространство перед собой. Держась за луку, Тилод откинулся назад и зарубил одного из подбиравшихся с тыла. Остальные отпрянули. Парда взвилась в воздух и сверху упала на головы врагов. Ее лапы опрокинули двоих, а клыки сокрушили череп третьего.