Последним воспоминанием Нила была сотрясающаяся земля, грохот и, сквозь пелену боли, лицо наклонившегося над ним Санти. Нет, конечно, это не Урнгур!
Сын Биорка вернулся в дом.
«Не худо бы перекусить»,- подумал он.
В соседней комнате нашлась кое-какая пища. А валявшаяся на полу фляга содержала дюжину глотков вполне приличного вина. Жаль, что большая часть вылилась на пол!
Один из придавленных, не удержавшись, застонал.
До сего момента оба притворялись мертвыми.
Допив вино, Нил встал. Взяв со скамьи перевязь, он превратил ее в пояс, на который нацепил один из мечей и кинжал в деревянных, обтянутых кожей ножнах. Кинжал, действительно, хороший, из темного металла, обоюдоострый, в две трети локтя длиной. Кроме того, в ножнах оказались сапожный ножик и шило.
Нил, любивший хорошее оружие, остался доволен. Теперь предстояло обойти дом и определиться.
Осмотр дал сыну Биорка немногое. Дом оказался не домом, а первым этажом сторожевой или богам ведомо какой башни, построенной довольно давно, и почти развалившейся. Помещения внизу и пара комнат на втором этаже были приведены в относительный порядок. Мебель внутри явно моложе стен. Архитектура башни ничего не говорила Нилу. А ведь он совсем неплохо разбирался в военных сооружениях!
Глядя на звездную россыпь в проломе потолка, в одной из комнат верхнего этажа, Нил решил: скорее всего, он — в Конге. Или в Эдзаме. Судя по обстановке внутри башни, это все-таки Конг.
Спустившись туда, где стоял Хранитель Жизни, великан задержался, с любопытством оглядел Саркофаг, погладил его рукой, понаблюдал за плавающим внутри магом. Корабль Грома висел в зеленой субстанции. Одежда уже растворилась. Тело мага было жилистым, тощим и темным, как хуридская сосна.
Нил решил, что магу внутри неплохо. Зеленое сияющее вещество выглядело дружелюбно. Каково было ему самому там, внутри, воин вспомнить не мог. Нил посмотрел на свою руку, лежащую на гладкой поверхности Хранителя, и вдруг с удивлением обнаружил, что на тыльной ее стороне нет ни одного шрама: совершенно гладкая кожа.
— Вот так так…- пробормотал он и потрогал нос. Вместо широкой лепешки пальцы обнаружили вполне приличный орган обоняния, точно такой, каким он был от природы, пока обломок фок-мачты не сравнял его с поверхностью лица.
Нил взглянул на Саркофаг с новым уважением. Исправленный нос впечатлял посильнее, чем сросшиеся кости.
«Ладно! — сказал он сам себе.- От мага уже ничего не добьешься. Не надоело ли моим приятелям прикидываться падалью?»
И он вернулся в комнату у выхода.
Стащив с двоих прислужников мага стол, он обнаружил, что вид у обоих — не слишком-то восторженный.
Выглядели они так, будто по ним прошел дикилидокс. У одного сломана нога и рука, у второго — только нога, но нос стал в точности таким, каким был у самого Нила в недавние времена.
Оба больше не притворялись мертвыми, а затравленно глядели на великана.
— Вы честно отвечаете на мои вопросы,- сказал Нил,- и я оставляю вас живыми!
Оба молчали. Только злобно глядели на Нила.
Можно было, конечно, побеседовать с ними основательней, но у сына Биорка было слишком хорошее настроение, чтобы выполнять работу палача.
— Дело ваше,- проворчал он.- Хотите подохнуть — подыхайте!
Не слишком церемонясь, он обыскал их и обнаружил два кошеля с довольно приличной суммой. Большинство монет оказались конгайскими. Это окончательно уверило Нила в том, что он — в Благословенном Конге.
Одна из больших комнат на первом этаже башни была переделана под стойло. Там, на охапках травы, лежали три упитанных парда. Великан оседлал всех троих, набил седельные сумы съестным, которое нашлось в доме, и прихватил пару плащей — на случай, если придется ночевать в лесу.
Пожелав глядевшим на него угрюмо и тоскливо раненым, приятных сновидений, Нил покинул башню, не забыв напоследок припереть ее дверь поленом.
Парды сами нашли дорогу, и через несколько минут он уже глядел с обрыва на пенное море Зур.
XVII
«Очерти круг и сделай его продолжением себя. Пусть сила твоя хранит его целостность, как хранишь ты собственное тело. Сделай так — и станешь непобедимым. Ибо лишь отмеренное число врагов может одновременно преступить границу твоей целостности, сила же вставшего на Путь — безгранична».
Мангхэл Сёрк. Правило тридцать девятое
Фаранг. Начало осени первого года после Прихода Освободителя.
Утро застало Нила на южном берегу Фарангского залива, в шести милях от крепости Кимон. От Кимона до Фаранга — отличная дорога. По ней сейчас и ехал сын вагара. Саму крепость Нил миновал ночью, в объезд, здраво рассудив, что так будет безопаснее.
По обе стороны дороги тянулись поля. Справа за ними виднелся краешек моря.
Встречные, большей частью крестьяне, заслышав топот лап, с опаской отодвигались к обочине. Погонщики волов, везшие в Фаранг продукты, с подозрением поглядывали на вооруженного всадника с двумя пардами в поводу. Приятной неожиданностью для Нила было отсутствие патрулей Береговой Стражи. Впрочем, рассудил он, здесь, под защитой двух крепостей, в них нет особой надобности.
Впереди показался дорожный пост. Такие на больших дорогах Конга устраивались через каждые двадцать пять миль. Там же располагался загон с пардами для подстав. За небольшую плату в таком загоне можно на время оставить пардов, что Нил и собирался сделать.