Я смеюсь. Хрипло, из последних сил. Словно хрюкаю.
— Да ему не под стражу… ему доктора хорошего вызвать надо.
Самхайн теснит Аваддона к крыше. Удар. Свист меча. Маска Аваддона распадается надвое, жалобно зазвенев, — лезвие ударило его в лицо. Но крови нет — похоже, в этот раз ангелу повезло. Зрители довольно перешептываются — над крышей слышится хруст, шуршание, как от груды сухих листьев.
— Хальмгар втайне провел тест ДНК в камере Сатаны, надеясь, что останутся следы. — Ной все так же не смотрит на меня, словно разговаривает с невидимым собеседником. — И был поражен своим открытием. Он перепроверил — тест показал одинаковый результат… Хальмгар попытался пробиться к Иисусу (четвертый удар — я сейчас свалюсь, волосы дымятся ), но ему отказали. Так вот, тест подтверждает… в камере — ДНК Аваддона.
Люцифер великий! И это — наши победители! Они не то что с нами — друг с другом никак не разберутся. По этому Раю давно психушка плачет.
— Такого просто не может быть. Ты сам это понимаешь?
— Правильно, не может, — соглашается Ной. — Я это сразу сообразил. Хальмгар брал образцы крови у пленных демонов после Армагеддона, в его «банке» есть кровяной сэмпл и от тебя. И внутри тюрьмы Диавола — ДНК Самхайна. И она почти полностью, идентично совпадает с ДНК Аваддона. А вот твоя — нет… Знаешь почему, Агарес? Самхайн — отец Аваддона… а вовсе не твой.
По голове словно ударили чугунным молотом.
Две крутые новости за час — это уже СЛИШКОМ. Каким?то чудом я удерживаюсь на ногах: ветер мотает меня как безвольную тряпичную куклу.
— Что? — не слыша своего голоса, шепчу я. — Что ты сказал?!
Аваддон и Самхайн недалеко от меня. Оба страшно устали. Лица залиты потом, волосы спутались, руки дрожат. Я вижу глаза обоих. Черная муть скрыла зрачки. У них одинаковые глаза… Так вот почему у Аваддона от рождения черная кожа! Он — сын того, кто ночью превращается в ворона.
Но, черт возьми, КТО ЖЕ ТОГДА Я?!
— Ты — сын озерного ангела, — видимо угадав мои мысли, кивает Ной. — А в жилах твоего брата — кровь древнейшего на Земле рода демонов. Обычно ДНК — пополам, от отца и от матери. Но клетки первых богов зла уникальны — они растворяют ВСЮ кровь своих потомков. Мне трудно догадаться, почему ваша мать не открылась… возможно, она и сама не знала.
Я молчу. Мне нечего ответить. Момент — словно из индийского фильма. Может быть, мне начать петь и танцевать? Отличная идея — я близок к безумию.
Ситуация чуть?чуть поменялась, вроде как редактор поправил текст: теперь мой брат бьется насмерть со своим собственным отцом, и оба не знают, кем они приходятся друг другу. А знали — что бы это изменило?
Снова удар.
Меч Душ, изящно щелкнув, как ножницы, оставляет на щеке Аваддона кровавую полосу. Лезвие, извиваясь змеей, тянется к ангелу, шипит и брызгает металлом. Самхайн оттеснил Аваддона почти к краю площадки. Хель подалась вперед, ее глаза широко открыты. Из мертвого ока на асфальт площадки падают черви, расползаясь по сторонам. Она облизывает губы.
— Прикончи его! — Ее утробный вой сотрясает небо.
Лица существ в балахонах изменились. На них больше нет печати мертвого бездушия. Азарт — и радость… с т р а ш н а я радость. Капюшоны почти касаются облаков.
Вулкан с ревом выбрасывает в воздух порцию лавы — окрестности содрогаются… небо багрового цвета… один в один кровь…
— Где же ваши ангелы? — печально спрашиваю я Ноя. — Где эти суки?
Патриарх потирает руки — быстро, с нервозностью офисного клерка:
— Должны быть здесь… с минуты на минуту появятся вертолеты.
Аваддон — на краю башни, внизу клокочет огнем лава. Лезвие Меча Душ летает вокруг него, как оса. Лицо, руки изранены, он истекает кровью — струйки залили черную кожу, волосы намокли, превратившись в сосульки. Самхайн не нападает, он танцует с диким хохотом. Как никогда, демон сейчас напоминает ворона, готового выклевать глаза умирающему.
— Наконец?то, — исходит зловещим смехом Самхайн. — Читай молитву, ублюдок.
Ангел падает на колени. Самхайн наматывает его волосы себе на руку. Рывком, с силой запрокидывает голову — так, что открывается горло.
Я вспоминаю — точно так же у магазина «Семь смертных грехов» меня схватил египетский киллер из песка — чтобы нанести последний удар.
Аваддон дышит тяжело, с хрипом. По подбородку стекает слюна. С запахом ванили, естественно.
Пора отойти от Ноя и чуть?чуть прийти в себя. Убив ангела, Самхайн бросит вызов мне — и придет моя очередь умирать. Что я могу сделать, как помочь ангелу? Сказать Самхайну, что он сейчас убьет собственного сына? Это его не остановит. Но нельзя просто так стоять и тупо смотреть.
Я делаю шаг и натыкаюсь на взгляд Аваддона. Злой. Строгий. Он мотает головой — с трудом, поскольку пальцы демона вцепились ему в волосы. Губы шепчут — на арамейском, официальном языке Рая… который я тоже отлично знаю:
НЕ ПОДХОДИ.
Самхайн поднимает меч. Лезвие конвульсивно дергается, как женщина в оргазме. Зеленая сталь сворачивается кольцами, мечтая о вкусе души.
Хель улыбается — так, как может улыбаться полутруп. Она прикусила себе губу — до гноя. Радоваться богам осталось недолго — но теперь пришел их час…