— Господи, да как же можно… — Ной слышал свой голос издалека, словно его транслировали по радио. — Он ведь что сделал?то, окаянный… Нет, твое прощение Иуды я пережил… все ж парень среди учеников пребывал, способный… да и финансовые гении нам нужны, а то в Рай даже бухгалтеры не попадают, не говоря уж про олигархов… НО ЭТОТ?ТО! Каиафа… он, как сволочь последняя, специально тебя под статью тащил, чтобы умертвить.
Иисус щелкнул пальцами, и ближайшее облако послушно трансформировалось в диван молочно?белого цвета. Он помнил вкусы Ноя — тот не любил особого разнообразия в оформлении рабочих мест.
— Присаживайся, — пригласил Иисус, и Ной бессильно утонул в бархатных подушках.
— Я понимаю — гнев твой праведен и под классификацию смертного греха не подпадает. Абсолютно согласен — у Каиафы ужасный характер. Он лез везде, куда его не просят, — типичное поведение человека, который выгодно женился на дочери начальника, чтобы сделать карьеру. Даже если он классный работник, ему вечно требуется подтверждать свою нужность. У меня и сомнений не было, что мужик попытается на мне самоутвердиться. Вот явился в Иерусалим бродячий проповедник, у него уже двенадцать учеников, и, пока не стало двенадцать тысяч, давайте парня ликвидируем. Увы, мой дорогой, для многих религия — это бизнес, а бизнесу свойственно избавляться от конкурентов. Но тебе не приходит в голову, что Каиафа уже достаточно наказан? Ты помнишь, что произошло, когда он умер, попал в Ад и узнал, кто я такой? С ним истерика случилась. Человек после триста лет подряд психиатрическую реабилитацию проходил.
Ной немного успокоился. Он даже позволил себе горько улыбнуться.
— Боже Всемогущий, да это каждая собака скажет: «Я каюсь», чтоб озера огненного избежать, — сделал он мудрый вывод. — Иначе возьмут ангелы за загривок да опустят в жидкий огонь жариться на веки вечные. Я молюсь: пусть только остальные не догадаются сделать то же самое — кого ж мы тогда осудим? Представь, Господи, начнет апостол Павел судить, скажем, Гитлера. А тот, подлец с челкой, возьмет да и скажет «Каюсь!» и заплачет слезами крокодильими. И чего, ему тоже выдать пропуск в райские чертоги?
Довольный своей речью, праведник облокотился на подушку — он не сомневался, что монолог произвел на Иисуса впечатление. Сын?то Божий по разуму любого за пояс заткнет, однако совет старших товарищей, умудренных тасканием на горбу всех видов земных животных, точно не будет лишним.
— Разумеется, выдадим, — пожал плечами Иисус. — А что ж с ним еще делать?
Ной потерял дар речи. Сквозь голову неслись виноградники, райские кущи, ангелы, толпящиеся в «аквариуме», и антилопа гну, чье тело, привязанное к самцу, он тащит на ковчег, согнувшись в три погибели. «Я умираю», — подумал праведник. Но умереть он не мог, хотя ему было очень плохо.
— Я же тебе сто раз объяснял, — мягко сказал Иисус, и на лоб Ноя легла прохладная ладонь. — Стиль Ветхого Завета мне не импонирует, и я не сторонник жестких методов, а?ля бомбардировка Содома и Гоморры. У каждого должен быть шанс. Разбойник Дисмас, висевший рядом со мной на кресте, раскаялся: «Помяни меня, Господи, когда придешь в царствие Твое». Я ему обещал: «Истину говорю тебе, ныне ты будешь со мной в Раю»[58].
— Да это?то я помню, — осторожно сказал Ной. — Твои поступки, Господи, не обсуждаются, так уж повелось. Но думаю, ты в курсе — Небесная Канцелярия переполнилась слухами. Отдельные херувимы утверждают — дескать, в Раю в то время почти никого не было, лишь святые патриархи Енох и Илия, коих ты взял на Небо живыми за надлежащее благочестие. А разбойник Дисмас, мол, пригодился сугубо для компании — что это за Рай такой, если даже чаю попить не с кем? Представляю, как святые старцы удивились визиту мужика в татуировках: открываются вдруг Врата Рая, и входит античный гопник.
Иисус усмехнулся, вспомнив этот забавный момент.
— Их появление разбойника, прямо скажем, не обрадовало, — признал он. — Но потом Илия с Енохом весьма быстро свыклись, ибо вдвоем среди райских яблок сидеть реально скучно — я постоянно в разъездах, а им чем заняться? Безгрешность друг друга обсуждать? Это потом я вывел Адама и Еву из Преисподней[59], а там уж и остальные праведники подтянулись. Относительно слухов… Мне что, на все надо обращать внимание? Тут принесли одну книжку прочитать, там смакуется шикарная версия: мол, на самом деле я — вампир.
Относительно слухов… Мне что, на все надо обращать внимание? Тут принесли одну книжку прочитать, там смакуется шикарная версия: мол, на самом деле я — вампир. Меня распяли, как проповедника, но я был укушен римским легионером?носферату и, как следствие, потом ожил из мертвых, а мир ошибочно принял это за воскрешение. Ага, и вот почему народ, причащаясь, пьет кровь Христову. И как прикажешь реагировать на этот ярмарочный балаган? — Праведник захлебнулся запахом карамели — от возмущения.
— Молнией! Молнией небесной, Господи, ударь его, подлеца!
— Да вот прям уж и молнией, — махнул рукой Иисус. — Ты, старче, законов рынка не знаешь. Проведи я такую операцию, так завтра книга будет бестселлером, с нашлепкой сверху: «Прочтя пять страниц, Господь убил автора молнией», и все — полста миллионов продадут как минимум. Стану я своими руками издателям деньги в карманы совать: одного Дена Брауна уже с лихвой хватило. Однако мы ушли в сторону от темы. Если Гитлер покается — он будет прощен. Зачем тогда вообще нужен Страшный Суд, если ты предлагаешь всех взять и казнить? Ты хочешь судебный процесс провести просто для галочки? Смысл, дедушка, в другом. Человек услышит: нет его в Книге жизни, нет из?за грехов — он воззовет ко мне и покается. И вспомнит жизнь, которую прожил никудышно. Бросил любящую девушку. Обманул друга, выманив последние деньги. Не навещал больную мать, думая — «да чего там, авось так поправится». Пробьет ему эта мысль мозг, как гвоздь, — чего никогда не добиться адскому пламени. Ной, может, это вообще мечта моя — чтобы Гитлер встал на колени и прощения у всех попросил.