Дело плохо. Посланник .
— Тебя вызывают! — с громовой интонацией сообщает Аваддон, и каменные плиты на полу идут трещинами. — Собирайся, демон. Я пришел за тобой.
Вот это новость! Спрашивать блеющим голосом: «А почему именно я, еще куча времени до конца Страшного Суда?» — моветон, тем паче если на тебя уставилось столько народу с рогами. Ладно, пусть меня первым бросят в озеро огненное — в какой?то мере это даже честь, признание заслуг. Значит, в глазах Рая зло, которое я сотворил, это не абы какое вшивое зло качества китайских будильников — а настоящее, истекающее кровью соблазненных девственниц, пахнущее черепами из могил праведников, источающее тонкий запах коварного обмана. Однако я думал, что у меня еще есть время для отрыва в Бутове… Но если Рай отправляет к тебе посланника , специального сопровождающего на Страшный Суд, то… поздно глотать серу, когда рожки отвалились.
Альмезия, побледнев, слезает с моих колен. Я поднимаюсь, мужественно глядя ей в глаза, полные влаги. Ласково провожу рукой по ее щеке и чувствую, как мелко дрожит кожа бесовки. Ох, кисочка…
— Прощай, возлюбленная, — пафосно говорю я. — Вспоминай меня…
С ее ресницы падает крупная слеза. Велиалия , конечно, никакая не возлюбленная, и, признаться, мне абсолютно пофиг, станет ли она меня вспоминать или завалится этим же вечером в кровать к одному из соннелон ов. Но так принято говорить, играя героя. Женщины это обожают.
Золотые монеты рассыпаются сквозь пальцы — они мне уже ни к чему.
Соннелоны, с грохотом отодвинув стулья, встают, склоняя головы, — отдают последнюю честь. На самом же деле, я думаю, большинство предвкушает, как они примут участие в дележке Восточного сектора Бутова — он остается бесхозным.
Вдруг голову иголкой колет смешная мысль. Ведь есть еще и огненные демоны, живущие в высших слоях атмосферы[13], — по преданию, они скоро должны спуститься на Землю — к Страшному Суду. И как же этих ребят бросят в огненное озеро, если сам огонь — стихия их существования?
Посланникам сопротивляться нельзя. Да и какой смысл это делать? Ведь против амулета не выстоишь, даже руку не успею поднять на крылатую тварь.
Я обвожу взглядом зал кабака: идущий на смерть, но не побежденный.
— Аve Satanas! — Я выбрасываю вперед ладонь, символизируя пальцами рога.
— Ave Satanas! — в едином порыве мрачно отвечает ресторан, а Альмезия заходится в рыданиях.
Концентрация ненависти во взглядах бесов такова, что кажется, воздух колеблется прозрачными струями, как от огня.
Ангел не реагирует — он поворачивается на каблуках. Звон разбитого стекла — кто?то бросил в него кружку, но с хитрым умыслом — так, чтобы она не долетела.
Ангел не реагирует — он поворачивается на каблуках. Звон разбитого стекла — кто?то бросил в него кружку, но с хитрым умыслом — так, чтобы она не долетела.
Мы выходим за порог «Вельзевула». Идем мимо скучных проституток, за порог, в сторону тополиной аллеи. Я пытаюсь насладиться последними минутами своего земного бытия. Смотрю на тополя, ибо никогда их больше не увижу. Но почему?то в душе — никакого благоговения. Ну, деревья и деревья. С черной листвой, в белой краске. Не деревья, а хрень сплошная.
— Стой! — приказывает мне сзади Аваддон.
Я послушно останавливаюсь — в тени у ободранного подъезда.
— Что, кандалы будешь надевать? — с показным равнодушием спрашиваю я.
Из?под маски слышится издевательский смех.
— Испугался, братец? — веселится эта тварь. — Нет, я вовсе не посланник . Специально зашифровался — чтобы тебе, придурку, реноме в глазах прочих демонов не портить. Обвинят в сотрудничестве с ангелами, потом не отмоешься. Я вызвал тебя, чтобы поговорить. Разговор очень важный. Слушай новость — и, пожалуйста, без своих клоунских примочек. Начнешь добро стебать — дам в морду. Мы давно не виделись, но я не изменился.
— Я просто обожаю методы становления добра, — усмехаюсь я, подавив смятение. — Так ты за этим меня из кабака вытащил? А мне так везло в карты!
Аваддон смотрит на меня, как бульдог на крысу, юмор сразу же замерзает в глотке. Убедившись, что я заткнулся, он начинает излагать. Излагает медленно, вдумчиво и подробно — я впитываю слова, словно губка, по телу ползут мурашки. Сатана исчез. И никто в Раю, кроме четырех посвященных лиц (два ангела?стража не в счет), — про это не знает. И (внимание!!!) Страшный Суд может быть отменен, потому что Назаретянин внезапно утратил мощь и не способен разглядеть местонахождение Дьявола. А главное во всем этом — Апокалипсис снова находится под угрозой.
Я слушаю и просто не верю своим ушам. Силы подземные, НЕУЖЕЛИ?!
Расхохотавшись, я сажусь прямо на асфальт. Маска наблюдает за мной. Мне становится так хорошо, что Аваддона рядом я пережил бы и без серы.
— Тебе нужна моя помощь? — давлюсь я смехом. — И с какого хера, как ты думаешь, я буду вам помогать? Ты даже не представляешь, как мне это на руку! Да, ход Апокалипсиса уже не повернуть вспять, ибо точное время для Страшного Суда в Библии не прописано — у вас есть уйма времени для поисков Сатаны. Но если распиаренная дата Суда перенесется хоть на неделю, пропажа Дьявола в клочки разнесет ваш имидж. Так зачем я буду этому мешать? Хоть сто раз дай мне в морду — мою радость это не перекроет… Ооооо!.. Как хорошо?то… ахахахахаха… хахахахаха…