Проняло бы ее или нет?
И куда, черт возьми, пропал этот чувак?
— Это мой друг, Убер, — сказала она молодому мужчине, что лежал рядом с ней. — Скриббл.
— Доброе утро, сэр, — его голос слегка отдавал собачьей хрипотцой. — Очень рад познакомиться.
— Скриббл, это Убер, — сказала мне Бриджит.
— Как ты могла, Брид?! — закричал я. — Скажи мне!
Бриджит подняла на меня свои сонные глаза, и в голубом свете они выглядели, как драгоценные камни.
— Убер — очень хороший. Он водит меня тусоваться.
— Ага. Например в этой засранной дыре.
Убер отшвырнул одеяло.
Карли грохнулась на пол вместе с одеялом, вернее — грохнулась бы, но Убер успел подхватить ее. Он был сильный и молодой, и поднял собаку без особых усилий. Карли не возражала. Эта робосука была влюблена! Она уселась у него на коленях.
Убер и вправду был очень красивый.
Идеальный половинчатый микс. Такое случается один раз на тысячу. Выше пояса он был человеком, ниже пояса — собакой. Он спустил на пол свои покрытые шерстью лапы и сел на кровати, держа Карли у себя на коленях. Она водила носом и тянулась к нему, норовя облизать лицо. Убер отвернулся от нее и взглянул на меня — медленно и тяжело.
— Я так ждал этой встречи, — сказал он мрачным голосом. — Бриджит очень много о вас рассказывала. Судя по этим рассказам, вы — замечательный человек. Она всегда очень лестно о вас отзывалась, сэр.
Я не ответил.
Тени менялись в дыхании свечи.
Он протянул мне руку с длинными пальцами. Острые когти выходили из мягких подушечек каждого пальца, и когда он улыбнулся, я заметил, что у него заостренные зубы — собачья черта в человеческой половине.
— Что не так? — спросил он. — Вы не хотите пожать мне руку, сэр?
Он мог по желанию втягивать и выпускать когти, и сейчас он втянул их, но меня это не вдохновило.
— Я вам не нравлюсь, Скриббл? А ведь это я спас Бриджит.
— Спасли ее от чего? — спросил я.
— Ну, от чистой жизни, разумеется.
— Я забираю Бриджит с собой, — сказал я.
Убер повернулся к свече и прищурился, глядя на пламя.
— Ну да, — сказал он. — Я этого ждал. Динго меня предупредил.
— Она уйдет со мной.
— Оставьте, пожалуйста, нашу еду, сэр.
— Не могу.
— Почему?
— Мне оно нужно, Существо.
— Вы его называете Существом. Это не очень?то уважительно. Еда — это самое ценное, и с ней следует соответствующе обращаться.
— Пошел на хуй.
Убер на мгновение закрыл глаза и рассеянно погладил Карли.
— Аппетитная робосука, — заметил он. — Спасибо, что вы ее привели к нам.
Он сунул пальцы между задними лапами Карли.
— Скриббл? — воскликнула Твинкль.
— Не беспокойся, малыш, — сказал я ей. — Все под контролем.
— Да неужели? — сказал Убер. — Все под контролем? И это называется — под контролем? Ну, хорошо. Пусть под контролем. Только под чьим контролем? — И каждое слово звучало мрачнее предыдущего, и как?то более по?собачьи, словно, когда он злился, он постепенно терял в себе все человеческое.
— Я ухожу отсюда, — сказал я.
— Не выводи его, Скрибб, — вмешалась Бриджит.
— И забираю с собой Существо, — продолжил я. — Ты готова, Твинк?
— Я готова, — сказала она и повернулась к своей любимице. — Карли!
Карли подняла одно ухо, но тут же его опустила.
— Давай, Карли! — сделала еще одну попытку Твинкль, но я полагаю, что эта собака была на седьмом небе от счастья.
— Ты идешь, Бриджит? — спросил я.
Она даже не взглянула на меня.
Твинкль вскочила и встала рядом со мной. Убер чесал Карли загривок, там, где она больше всего любила. Он задул свечу даже с такого расстояния — своим собачьим выдохом. Когда он повернулся ко мне, его собачье лицо было как будто разрезано надвое чистой псовой ухмылкой.
— Не заставляй меня это делать, — сказал Убер и сжал шею Карли. Сначала Карли не сопротивлялась — она решила, что это любовное прикосновение. Но потом поняла, что это было на самом деле: пыточный акт. Пальцы Убера сдавили ей трахею; он выпустил когти, и на шее у Карли выступили крошечные капельки крови. Он был экспертом по поиску мягкой плоти между пластиковыми костями.
Теперь Карли скулила, отчаянно пытаясь освободиться.
Убер разомкнул свои толстые губы, показав острые белые зубы, словно высеченные из мрамора.
— Я — Дас Убердог, — провыл он. — Этот мир — мое отхожее место.
И его глаза были дикими — дикими и свободными, и его когти рвали мягкое горло.
Я рванулся вперед — насколько рывок, вообще, был возможен под весом Существа, — но Твинкль меня опередила. Она бросилась на вперед, Дас Убера со всей своей молодой силой, матерясь на чем свет стоит.
Убер согнул свою сильную мускулистую собачью лапу, как рычаг, так что Твинкль оказалась зажатой в мощном захвате. Потом Дас Убер резко разогнул ногу, и Твинкль с визгом отлетела назад и приземлилась у моих ног.
— И как вы оцениваете ситуацию, сэр? — спросил Дас Убер.
Кровь из шеи Карли сочилась между его длинными человеческими пальцами.
— Ну, прежде всего, от тебя жутко воняет говном, — сказал я.
— Спасибо, — ответил он.
Я развернулся, чтобы уйти.
Твинкль вцепилась мне в ноги, пытаясь остановить. Она закричала:
— Скриббл! Скриббл! Не оставляй нас здесь!
Но я просто развернулся и зашагал прочь.
Есть вещи самые важные, важнее всех остальных; есть вещи, ради которых пойдешь на все — и забудешь про все остальное.